Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Он разложил бумаги и карты на столе и покачал головой. Чем больше донесений приходило, тем хуже становилась картина вторжения. Теперь он видел донесения с мест событий, полученные непосредственно от командиров, а не привычную приукрашенную чушь, которую отправляют в Москву, и понимал, почему Молотов расстреливал генералов прямо у себя на лужайке. Ситуация была на грани краха. Если всё продолжит идти так же, Россия вскоре потеряет территории, аннексированные много лет назад в Крыму. Русская армия истекала кровью, потери росли с невероятной скоростью, и Осип начинал опасаться, что если он не будет действовать быстро, Молотов не успеет у власти совершить переворот.

В последнем отчёте говорилось, что они только что потеряли ещё восемь деревень на восточном берегу Днепра. Он открыл карту и нашёл их. Картина была ошеломляющей.

Он снова поднял трубку, и на этот раз ответ пришел немедленно.

«Сэр, вызвана бригада по обслуживанию...»

«Позовите мне Колесникова».

«Он уже возвращается на фронт, сэр. Колонна только что ушла».

«Тогда заставь конвой развернуться», — прорычал Осип и снова повесил трубку, еще сильнее ударив по ней.

Он оглядел комнату, затем с трудом встал с места и подошёл к окну. На единственной взлётно-посадочной полосе, которую ещё не вывели из строя, стояли самолёты, и, похоже, они готовились к взлёту.

Это были истребители Су-34 — лучшие образцы российских ВВС.

За тридцать два года, прошедшие с момента выпуска первых прототипов, российская аэрокосмическая промышленность сумела произвести всего 140 экземпляров по цене в пятьдесят миллионов долларов за штуку. «Осип», как и все остальные ГРУ

Офицер в Москве с болью осознавал, что за первые тридцать шесть часов вторжения тридцать из них уже были потеряны. Даже с ускорённым графиком производства, только что утверждённым президентом Молотовым, страна была на пути к производству всего четырнадцати самолётов на замену в течение следующих двенадцати месяцев. И самое печальное, подумал Осип, заключалось в том, что эти чёртовы штуки даже не использовались для точных ударов, для которых они были созданы. Так много было сказано о хвалёных тактических возможностях самолёта, включая его контрогневую защиту и средства радиоэлектронной борьбы, но Осип знал, что самолёты, за которыми он сейчас наблюдал, предназначены лишь для слепых,

Бомбардировки грубой силой. Они будут стрелять неточным оружием по крупным и малоценным гражданским целям, таким как жилые дома.

Это был очередной признак растущего отчаяния Молотова. Каждый раз, когда украинцы продвигались вперёд или успешно атаковали важный российский военный объект, президент отвечал нападением на лёгкие, малоценные цели на Украине, такие как школы, больницы и жилые кварталы. Это эффективно сеяло страх и ужас среди украинцев, особенно тех, кто подвергался нападению, но практически не имело никакой военной ценности, и все это знали. Это было признаком бессилия. Признаком слабости.

Осип вернулся к столу и взял тонкую синюю папку с документами. Это было личное дело курсанта. Он открыл его и посмотрел на её фотографию. Девушку звали Елена Клишина, и она родилась в соседнем городе Шахты всего двадцать один год назад. «Ещё совсем ребёнок», – подумал Осип, облизывая засохшие губы коричневым, иссохшим языком. Она не идеальная пара, подумал он, внимательнее разглядывая чёрно-белую фотографию в деле, но подойдёт, особенно если внесет несколько простых изменений. Он снова взял телефон и сказал: «Пригласите курсанта», – и повесил трубку, прежде чем они успели ответить.

Через мгновение в дверь постучали.

«Входите», — сказал он, поднимаясь со своего места.

Дверь нерешительно открылась, и появилась молодая леди.

«Не бойся, Елена», — сказал он, маня её в комнату. «В любом случае, это тебе не поможет».

Она вздрогнула, когда он произнес ее имя, но сделала, как было сказано, и закрыла за собой дверь.

«Елена», — повторил он, и она снова вздрогнула. «Как приятно тебя видеть».

Она ничего не сказала, а стояла неподвижно, как статуя, с лицом белым, как мрамор. Он внимательно посмотрел на неё. Она почти не изменилась с тех пор, как была сделана фотография в её досье, но он заметил несколько деталей, которых раньше не замечал. Если он не ошибался, на её щеках были едва заметные веснушки. Он встал и обошёл стол, чтобы лучше рассмотреть её. Ей хотелось отшатнуться, конечно же, хотелось, как и всем остальным, но, надо отдать ей должное, она не отступила. Он наклонился ближе, лизнул палец и провёл им по её щеке.

Она ахнула, но выдержала, а он вытер смытый с её щеки макияж о свои штаны. Он был прав. У неё действительно были веснушки.

«Сэр», — задыхаясь, прошептала она, и в ее голосе слышался ощутимый страх.

Он полез в нагрудный карман и достал очень старую, потрепанную фотографию. Это была фотография, которую он носил с собой почти всю жизнь. Он нежно подержал её, а затем показал ей. «Это, — сказал он, — фотография очень важного для меня человека».

Елена кивнула, не совсем понимая, что он пытается ей сказать.

«Как видишь, она не так уж и отличается от тебя».

Елена снова кивнула.

«На фотографии этого не видно, но ее волосы, как и ваши, имеют рыжий оттенок».

Еще больше кивков.

«На этой фотографии ей семнадцать, она на несколько лет моложе тебя, но в тебе есть что-то от тебя, правда, Елена? Этот кокетливый, нимфетский взгляд».

«Я не знаю, сэр».

«О, ты знаешь, о чём я говорю. Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю», — сказал он, поднял руку и взял её за подбородок, заставив посмотреть на него.

Она хотела отвести взгляд, он видел страх в её глазах, но не осмелилась. Она выдержала его взгляд, и когда их взгляды встретились, он почувствовал, как дрожь возбуждения пронзила всё его тело.

«Купальник, — сказал он, — цвета хурмы».

«Хурма?» — неуверенно спросила Елена.

«Это оттенок оранжевого, и очень важно найти точно такой же».

«Нашли, сэр?»

«Всё верно, Елена. Я хочу, чтобы ты пошла и, насколько сможешь, перевоплотилась в нечто похожее на эту картинку».

«Сэр, я думаю, что произошло что-то вроде...»

«Недопонимание? Не думаю. Я знаю, чего хочу, и знаю, что ты понимаешь последствия, которые могут возникнуть, если я этого не получу».

« Последствия , сэр?»

«Вот, например, твоя бедная бабушка. Подумай, как ей пришлось бы нелегко, если бы к ней в Шахты нагрянула полиция».

«Навестить её? Мою бабушку?»

«Я думаю, мы понимаем друг друга, Елена».

На ее лице отразилась паника и ужас, но она сохранила самообладание и сумела кивнуть головой.

Он снова схватил ее за подбородок,