Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Я позволил нервам взять верх надо мной», — сказал он.

«Понимаю, — сказал президент. — Мы сейчас ближе к ядерному обмену, чем когда-либо со времён холодной войны. Нервы у всех на пределе».

«Ну, я уже обрёл самообладание. Уверяю вас».

«Хорошо», — сказал президент своим отеческим и раздражающим тоном. «Молотов, как минимум, знает, как действовать в своих интересах. Нападения на посольства отвлекли нас от главной цели. Испытания оружия ужаснули нас. И пока мы метались, как безголовые цыплята, он тихо и незаметно начал крупнейшее сухопутное вторжение со времен окончания Второй мировой войны. Он знает, что…

Он делает то, что делает, Рот, и хотя мы можем его за это презирать, в конечном итоге это означает, что российский ядерный арсенал находится в руках рационального человека».

«Надеюсь, вы правы», — сказал Рот.

«Не поймите меня неправильно, — продолжил президент. — Я понимаю, о чём вы говорите. Да, понимаю. В Европе идёт война. Инфляция зашкаливает.

Этой зимой будет дефицит топлива. Города, о которых люди слышали до войны, теперь стираются из памяти. А Молотов разбрасывается ядерной риторикой, словно хвастливый боксёр перед взвешиванием.

«Меня беспокоят не его угрозы», — сказал Рот.

«Мы с ним уже двадцать лет имеем дело, Леви. Он мерзавец исторических масштабов, но он не собирается рисковать всем ради Украины».

«Я бы сказал, что он уже поставил всё на кон. А вы бы не сказали?»

Президент пожал плечами. «Украина?» — спросил он. «То есть, не поймите меня неправильно, я полностью за самоопределение народов. Если они хотят вступить в Европу, если они хотят вступить в НАТО, то в идеальном мире, конечно…»

Рот откинулся назад и попытался скрыть своё разочарование. Он не хотел повторения того утра, но он уже слышал все эти аргументы раньше, и, честно говоря, они закипали у него от злости.

Но президент не сдавался. «Украина — в его сфере. Она была советской республикой. У неё та же религия. То есть, она даже не была независимой страной, пока…»

«Я слышал аргументы», — сказал Рот, перебивая его. С его точки зрения, все они были аргументами в пользу умиротворения, и он знал, что если позволит президенту продолжать, ситуация накалится. Ему нужно было сменить тему. «А как насчёт того, что сказал Молотов по государственному телевидению? Российский ядерный потенциал сдерживания готов к взводу. Ракеты полностью заправлены и готовы к запуску».

«Чего вы от него ожидаете?» — спросил президент. «Этот человек проигрывает на поле боя. Это унижение. У него нет другого выбора, кроме как хвастаться».

Рот делал то, чего обещал не делать, он был опасно близок к тому, чтобы снова втянуться в спор, и заставил себя прикусить язык. «Послушай, — сказал он, — мы оба знаем, что к чему.

Ты президент. Это твоё решение».

Президент пожал плечами, как будто все это было чисто академическим, как будто он не имел никакого отношения к тому или иному результату, и вытащил сигару из

нагрудный карман. «Могу ли я предложить вам один?»

«Нет», — ответил Рот резче, чем намеревался, и тут же пожалел об этом. Президент был оскорблён. Рот стиснул зубы и подумал, как же он, чёрт возьми, собирается поднять следующую тему.

Президент устроил целое представление, закуривая сигару, долго поднося к ней пламя и выпуская столько дыма, что его хватило бы для борьбы с паровой машиной.

Удовлетворившись, он сказал: «Надеюсь, ты не заставила меня пропустить ужин с Дорис только для того, чтобы снова обсудить наш утренний спор».

«Нет», — ответил Рот, беспокойно ёрзая на стуле. Ему совсем не нравилось то, что ему предстояло сделать. Если что-то в этой работе ему и не нравилось больше всего, так это ложь. Особенно президенту.

«Ну и что?» — с надеждой спросил президент.

Рот прочистил горло. «Ходят слухи, сэр».

«Что это за слухи?»

«Единственный такой», — сказал Рот, сохраняя голос ровным и не отрывая взгляда от президента.

«Крыса?» — сказал президент.

Рот кивнул, радуясь, что ему не пришлось произносить это слово самому.

Президент пристально посмотрел на него, затем на огонь. «Понятно», — тихо сказал он.

Рот на мгновение замолчал. Он чувствовал, как пот стекает по спине, и молился, чтобы президент не заметил его дискомфорта. Он передавал эту информацию, потому что был вынужден. У него не было другого выбора. Риск того, что информация попадёт к президенту по каким-то другим каналам, был слишком велик, и если это произойдёт, возникнут серьёзные вопросы о том, почему директор ЦРУ держал её при себе. «Кто-то высокопоставленный», — сказал он, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.

«Вы уверены?» — спросил президент.

Рот ничего не ответил, но полез в карман за листком бумаги, с которого всё началось. Будь его воля, он бы загорелся в ту же секунду, как вышел из принтера.

«Что это у вас?» — сказал президент.

Бумага была тонкой, термобумагой, как в чековом автомате, и слова были напечатаны очень бледно. Трудно было представить, что такая хлипкая вещь может иметь столь далеко идущие последствия. Стиснув зубы, он протянул её президенту.

«Где ты это взял?»

«Его прислал один из моих источников в России».

"Москва?"

Рот покачал головой.

Президент внимательно посмотрел на него, затем перевел взгляд на бумагу.

Тушонка разговаривает с кем-то в Вашингтоне на самом высоком уровне. Продолжение следует.

Президент прочитал записку, затем, вместо того чтобы вернуть её Роту, сложил её пополам и положил во внутренний карман жилета. Он ничего не сказал.

Рот наблюдал за ним до тех пор, пока не смог больше выносить молчание, а затем сказал:

«Тушонка — это Осип Шипенко».

«Я знаю, кто он, — сказал президент. — Ради всего святого, он — враг народа номер один».

Рот сглотнул и сказал: «Верно, сэр. Он предполагаемый организатор теракта в Праге».

« Подозреваемый ?» — усмехнулся президент.

«Мы также знаем, что Молотов пользуется его большим доверием. Эти два человека знакомы уже несколько десятилетий. Мы подозреваем, что он является членом «Мёртвой руки», — сказал Рот, имея в виду самое скрытное и влиятельное ближайшее окружение российского президента. «Мёртвая рука» — это группа, которой Молотов доверил свою жизнь и обеспечение преемственности своего режима. Таким образом, он наделил их практически неограниченной властью для достижения своих целей. Ни один уголок российского государства не был бы