Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

газетчик из «Киото Симбун»: он отвечает за криминальную колонку и держит тесную связь с полицией. Вот что он рассказал.

Таро проник в ваш дом, зная, что вас в это время не бывает… думаю, кстати, он расспрашивал о вашем расписании еще кого-то, кроме почтальона, но мне не удалось никого найти. И все-таки он не учел прислугу. Когда женщина увидела его, то подумала, что это вор, и хотела выбежать из дома, чтобы позвать на помощь. Таро, не найдя ничего лучшего, ударил ее канабо, которое нашел в гостиной, – так получилось, что в висок. Тогда ему пришла идея раздеть старуху и уложить на пол душевой, чтобы напугать вас: мать когда-то рассказывала ему о том, что тогда произошло. Это объясняет, почему у того, кто проник в дом, не было с собой оружия, раз он воспользовался канабо: настоящим мотивом все-таки было убийство свидетеля, как в самом начале и предположил Кадзуро. А телом женщины он просто воспользовался как предметом запугивания, раз уж все так удачно вышло.

Вы рассказали об убийстве нам, а потом сообщили Яэ, что вам помогают Эмико и Кадзуро – студенты ее же группы. Бедная Яэ решила, что ее хотят подвинуть с места единственной женщины в вашей жизни, – хотя она никогда не была единственной, если я правильно понимаю…

Я посмотрела на человека в коляске, но он промолчал.

– И Яэ решила доказать вам, что справится быстрее нас с Кадзуро. Ну, вернее, меня, потому что она считала меня соперницей. Мы – кстати, по совету Хидэо! – начали расследование так, как будто не убеждены в виновности Наоко, и поэтому были еще заняты расспросами и наблюдениями, когда Яэ соврала дома насчет того, что ночует у подруг, и уже ехала в Мукомати, раздобыв каким-то образом примерный адрес Наоко. Она знала, что опасаться ей стоит женщины, но про Таро ей не было ничего известно – поэтому, увидев в саду юношу, она просто спросила его, не дом ли это Одзавы Наоко. Он соврал, что нет и что сам он здесь не местный, дом он снимает, но может походить и узнать. Яэ поблагодарила его, вернулась в рекан и попросила хозяйку отправить вам ту телеграмму. Вечером Таро пришел за Яэ и попросил ее спуститься к нему – якобы он нашел дом той самой Наоко.

Яэ вышла к нему, и они пошли на запад, к нагорью. Мы не знаем, к какому дому Таро вел девушку и что собирался делать: Дзиро не удалось выяснить таких мелких подробностей. По пути Таро расспрашивал Яэ о вас. Я думаю, ему хотелось не только понять, что знает Яэ и насколько она опасна, но и узнать что-то лично о вас. О том, какой человек его отец. Вернее, тот, кого он им считал.

Девушка поскользнулась сама. По крайней мере, по его версии, но мы никогда не сможем ее опровергнуть и доказать, что он столкнул ее. Может быть, он и не врет: в тот вечер в Мукомати прошел дождь, дорога была скользкой, а на Яэ были европейские туфли на каблуке… Она упала на камни с высоты примерно двух-трех дзе[67], сломала несколько ребер и ногу, потеряла сознание, но осталась жива. Таро просто спустился – и вместо того, чтобы позвать кого-то на помощь, столкнул ее еще, а потом еще раз, и еще…

Это пустынное место, до ближайших домов примерно пять те[68], и криков Яэ, если они и были, никто не слышал. Она умерла от травм внутренних органов. Но благодаря ее телеграмме мы узнали, что дом Наоко находится в Мукомати – неизвестно, смогли бы мы выяснить это без нее, и если да, то не было ли бы уже поздно?.. Так что, может быть, Яэ спасла вам жизнь – ценой своей собственной.

Полиция довольно быстро вышла на след Таро – скорее всего, в тот же день, когда мы с Кадзуро ездили в Мукомати и видели полицейскую машину. Они пришли в дом Наоко за молодым человеком, который принес Яэ записку и… Наоко принесла себя в жертву, сказав, что записку-то, конечно, носил Таро, а вот встретилась с Яэ уже она сама. Я уверена, что Таро даже водил мать к тому ущелью, потому что она сумела обмануть полицию и правильно показать место, где она якобы столкнула тело Яэ вниз.

А дальше начинается самое интересное! Знаете, господин Мурао, почему вас еще не арестовали за подлог личности?

– Потому что полиция не видела нашу с Наоко переписку. Разве нет?

– Это тоже. Но знаете, почему Наоко, находясь под следствием, не сказала полиции, что вы – не Мурао Кэнъитиро?

Он покачал головой.

– О… – вырвалось у Хидэо. – Я об этом и не думал.

– И я, – признался Кадзуро. – Это занятно! Какая же у нее причина молчать?

– Наоко рассказала, что после того происшествия у нее родился сын от господина Мурао. Потом она бедствовала, вернулась в Киото, увидела Мурао на встрече с писателями, захотела справедливости и начала его шантажировать, то есть пересказала историю в том изложении, в котором мы и сами услышали ее первый раз. А потом – это очень важно! – она начала спрашивать у полиции, получит ли Таро что-то из имущества Мурао, раз уж он его сын. Хотя бы когда-нибудь.

– Значит, ей и самой оказалось выгодно хранить тайну подлога? – спросил Кадзуро.

– Именно. Если бы она раскрыла тайну, вот этого господина в коляске судили бы за подлог… а то и за убийство своего сослуживца Мурао Кэнъитиро! Его имущество отошло бы государству, ведь нельзя было бы доказать или опровергнуть отцовство настоящего Мурао в отношении Таро. А значит, ему ничего не досталось бы. Но Наоко надеялась, что этот человек, стремясь лишний раз доказать, что он – Мурао Кэнъитиро, выберет из двух зол меньшее и признает Таро своим сыном.

– И что же, она до сих пор молчит? – спросил Мурао. – Даже учитывая, что Таро и сам арестован?

– Не волнуйтесь. Наоко замолчала навсегда. В ночь на двадцать девятое число она, видимо, поняла, что не выдержит допросов и запутается. А может, у нее были какие-то другие причины. Эту тайну, как и тайну вашей личности, она унесла туда, где ее уже никто не выведает.

Мужчины переглянулись, видимо, желая убедиться, что правильно меня поняли. После небольшой паузы Мурао спросил:

– Как же она это сделала?

– Как делают все, у кого по недосмотру не отняли пояс… Если бы она была просто в заключении, когда Таро прочитал интервью,