Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

это, может быть, и не спровоцировало бы его на покушение. Он говорил полицейским, что колебался до последнего и был готов отказаться от сложной затеи с вашим убийством – ведь извлечь выгоду из него и остаться вне подозрений стало практически невозможно. Но смерть матери заставила его пойти и выстрелить в вас.

– То есть для полиции я все еще настоящий Кэнъитиро, который когда-то совершил преступление в отношении Наоко… А почему же Таро молчит о том, что он не мой сын?

– Наоко, вероятно, не сказала ему правду о вас. Думаю, во время покушения он считал вас своим отцом.

– А сейчас нет?

– Нет. – Я покачала головой. – Хотя он и не знает о том, что вы – не Мурао, есть другие доказательства того, что вы не родственники. У вас ведь первая группа крови?

– Да.

– А у Таро четвертая. Вы не можете быть его отцом. На самом деле, конечно, прежде всего потому, что вы не были с Наоко восемнадцать лет назад, но, по версии следствия, она просто солгала об отцовстве Мурао. В полиции думают, что она узнала о возвращении в Киото знаменитости, с которой у нее когда-то был мимолетный роман, и решила воспользоваться этим, представив дело так, что ее сын – от вас. Но свидетелей тому давнему преступлению нет, переписка украдена вашим братом, группы крови у вас с Таро разные, человек вы уважаемый, а сама Наоко – главный обвинитель – мертва. Фатальная совокупность факторов в вашу пользу. Наоко думала, что отвела подозрения от Таро, а вас поставила перед необходимостью признать его наследником – и, таким образом, устроила перед смертью судьбу сына.

Ну, а к остальному мы все с вами прикоснулись лично. Таро узнал от полиции, что Наоко больше нет, а потом прочитал газету и понял, что надо действовать. У него оставалось две ночи: на тридцатое апреля и на первое мая. В первую ночь он обнаружил, что мы приготовили ловушку…

В этот момент в комнату вошла Айко с подносом, полным новой посуды для чая. Так вот что за новая служанка у Мурао! Впрочем, об этом можно было догадаться.

– А откуда же Таро узнал, где искать господина Мурао? – спросил Хидэо, увидев Айко. – Ведь из заметки следовало, что он уехал, но даже если преступник понимал, что это ловушка, ему нужно было как-то понять, где остановился господин Мурао – в каком рекане и тем более в какой комнате. Кто ему обо всем рассказал… госпожа Айко?

Я была благодарна Хидэо за то, что он так ловко перехватил инициативу и сам задал вопрос Айко, потому что, увидев ее, я растерялась, а ведь мне в своем рассказе предстояло как раз перейти к объяснению ее роли в этом деле.

Мурао поднял глаза на девушку:

– Айко?!

Но она молчала, сжимая поднос изо всех сил – я видела, как побелели ее пальцы. Мне пришлось самой рассказать то, что Дзиро удалось выведать у полиции.

– Днем двадцать девятого числа Таро пришел в рекан и представился Айко газетчиком, который хотел бы взять у вас интервью. Может быть даже, его навела на эту мысль наша заметка. Он сказал, что вас не очень-то легко уговорить на интервью, поэтому, зная, что по утрам вы завтракаете в рекане, он хотел бы запросто подсесть к вам и завязать неформальный разговор. А вы сообщили ему, что господин Мурао будет жить в вашей комнате целых две ночи. Он вам заплатил?

– Нет, – еле слышно ответила девушка. Она, наконец, поставила поднос обратно на стол и крепко сцепила руки в замок. – Я просто сказала ему. Я не подумала, что может случиться что-то страшное.

– Иди к себе, Айко, – наконец сказал господин Мурао. – Потом поговорим.

Девушка ушла, и я продолжила:

– После этого, уже с наступлением темноты, Таро побродил по саду около вашего дома. Не знаю, слышал ли он что-то конкретное из разговоров Кадзуро и Хидэо, но, во всяком случае, он убедился, что в доме находятся совершенно чужие люди, а вас там нет. Тогда он отправился в рекан. В коридорах всех трех этажей есть окна – через любое из них можно попасть внутрь: на первую крышу можно забраться по бочкам, которые стоят на заднем дворе, а оттуда на вторую – уже по лестнице.

В первый вечер Таро допустил ошибку: он не знал, что после войны рекан отремонтировали, и крыша у него не черепичная, как это обычно бывает, а жестяная – его шаги было отлично слышно даже в дождь. Я спросила тогда госпожу Акаги, что за звуки, она успокоила меня, что это мальчишки, но я понимала, что в такое время, да еще в дождь, вряд ли кто-то из них бегает там, наверху. После этого разговора я поднялась наверх. Таро, который уже проник внутрь через окно на третьем этаже, собирался проникнуть к вам в комнату – и даже успел постучать. Но вы не открыли, а в этот момент поднялась я. Перед этим я видела, что наверх шла Айко, – и решила, что она прячется в темном коридоре. Только, видимо, она шла куда-то на втором этаже, а в конце коридора прятался как раз Таро и слушал наш разговор. Видимо, он не решился напасть на вас в тот вечер и ушел.

Так как он слышал разговор, то понимал, что после выстрела я вспомню о крыше и укажу присутствующим, что убийца может спускаться с крыш во внутреннем дворе. Ему надо было увести меня из рекана, чтобы никто из тех, кто там останется – я имею в виду хозяйку, официанток, постояльцев и посетителей кафе, – даже не подумал о крышах. И, как мы знаем, его расчет был верным: я действительно ушла из рекана… Тогда он спокойно проник по уже знакомой дороге на третий этаж, постучал в дверь и сказал, что принес вам чай… ведь так, господин Мурао?

– Да. Голос показался мне женским, а ведь мы ждали, что убийца – мужчина. Кроме того, он сказал, что Айко не может подняться, и это усыпило мою бдительность: я подумал, что это кто-то из официанток. И действительно, когда я приоткрыл дверь, то увидел женщину. Впрочем, понять, что это не женщина, я не успел.

– Почему он не ушел тем же путем, что в предыдущий вечер, раз вы ушли из рекана, а никто, кроме вас, не догадался про крыши? – спросил Хидэо.

– Из-за дождя бочки стали скользкими – и, когда он забирался на них, они рассыпались под его весом.