Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Именно в таких условиях Михай получил право на перегон скота в Яссы, перегоняя его из самых восточных уголков страны, граничащих с Бессарабией, Северной Буковиной и Молдавией. Яссы когда-то были столицей Румынии, но когда Михай прибыл туда, город оказался прямо на пути Красной Армии, которая должна была начать контрнаступление. И все знали, что так и будет. Даже в документах железнодорожной компании были указаны меры, принятые для защиты локомотивов и подвижного состава от оккупантов.

Михай прибыл в город, где население боялось русских, презирало евреев и, если не любило, то, безусловно, надеялось на выгоду от немцев.

Подобные настроения можно было встретить по всей стране, но в Яссах, из-за их расположения напротив русских, они были особенно сильны.

Однако Михай записал в журнале своей роты не страх, а вмешательство немецкого абвера в расписание, из-за которого он прибыл в город на шесть часов позже запланированного. Шесть часов — существенная задержка при перевозке чувствительного скота в румынскую летнюю жару. Это означало бы потери, гибель животных.

Но задержка никого не волновала. Его тут же вызвали в кабинет начальника станции, где агент румынской спецслужбы Serviciul Special de Informații сообщил ему, что его поезд захвачен военными. Ему показали документ, подписанный советом директоров железнодорожной компании в Бухаресте, который для Михая имел такую же силу, как указ Папы Римского.

В отчете начальника станции говорится, что Михай поднял руку ко лбу в знак приветствия и сказал: «Я готов служить своей стране, как прикажет компания».

Затем он отдал честь двум присутствовавшим офицерам абвера и сказал: «Зиг хайль! Зиг хайль!», по-видимому, не понимая значения этих слов.

Из дневника Михая следовало, что он считал приказ одинаковым, независимо от того, исходил ли он от начальника местной станции, штаб-квартиры компании в Бухаресте или рейхсканцелярии в Берлине. Он был водителем и ехал туда, куда ему приказывали.

Точные распоряжения от него ждали только на следующий день, и ему велели ждать на станции, готовым к бою. Ему выдали три талона на питание в станционной столовой, а также пропуск в служебное общежитие, где к его услугам были койка с грубыми одеялами и душ на открытом воздухе. Конечно, это был не пятизвёздочный отель, но всё же лучше, чем ночевать в локомотиве, где двигатель будет гудеть всю ночь напролёт.

В штабной столовой, которой также пользовались военные, он заметил, что офицеры абвера хозяйничали там. Они склонились над большими картами железнодорожной сети, выкрикивали приказы румынским чиновникам и непрерывно отправляли телеграммы в Бухарест и Берлин. Михай не видел их содержимого, но проводил в столовой часы, убивая время, куря сигареты и попивая водянистый кофе, предоставленный компанией. В это же время приказы отдавались и полицейским Ясс и Бессарабии, а также жандармерии. Румынские разведчики старались быть максимально незаметными, но немцы действовали менее изощрённо. Михай понял, что речь идёт о координируемой облаве на всё еврейское население города.

Он беспристрастно записал это в свой журнал, и если это его и заставляло задуматься, то он об этом не упоминал. Он знал, что журнал был собственностью компании, и это, возможно, делало его сдержанным. Константин также понимал, что к тому времени он уже был не чужд общим чертам нацистской идеологии. Он выслушал достаточно речей Железной гвардии, каждая из которых осуждала большевиков, коммунистов, евреев, профсоюзных лидеров и других предателей, как достойных только виселицы.

Он, конечно же, не выразил протеста ни начальнику станции, ни другим присутствовавшим в Яссах должностным лицам. Он провёл день на станции, ночевал в общежитии и лишь записал, что в здании с кирпичными стенами и металлической крышей было слишком жарко для сна.

Позже он записал то, что увидел следующим утром. Тогда это было не по его желанию, и не в журнале компании. Это произошло спустя годы, во время расследования коммунистическим правительством событий, которые к тому времени стали известны как Яссинский погром. Он показал, что встал до рассвета и вышел из барака, пройдя мимо начальника станции, дремавшего на платформе. Константину хотелось бы усомниться в этой записи. Учитывая, сколько лет прошло с тех пор, и готовность коммунистов искажать факты, когда им было выгодно, это было бы естественно. Но чем больше он читал – включая такие детали, как кучка пепла у ног начальника станции, где тот стряхивал сигареты, и тот факт, что правительство больше теряло, чем приобретало от показаний в отчёте, – тем яснее он понимал, что это правда.

Михай записал, как идёт по улице от вокзала к центру города. Вдали ему показалось, что он увидел первые проблески восхода солнца, но он быстро понял, что это не солнце, а отблески горящего здания. Затем он почувствовал запах дыма. Дойдя до площади, он…

Он увидел группу людей в чёрных сапогах, бежавших в унисон, маршируя, словно солдаты. Это было ополчение Железной гвардии, человек тридцать-сорок. Они увидели его на другой стороне площади, и на долю секунды он понял, что между ним и их оружием нет ничего, кроме формы железнодорожной компании и членского билета Железной гвардии в кармане.

Они шли дальше, не обращая на него внимания. В этот момент он услышал женский крик. Не раздумывая, он побежал на звук. В одном из зданий, выходящих на площадь, прямо в коридоре, где их было видно с улицы, другая группа мужчин избивала молодую женщину битами, сапогами и кулаками. Михай с ужасом наблюдал, как выхватили нож и нанесли женщине два удара в живот.

Мужчины ликовали по поводу того, что они сделали, в то время как кровь женщины брызнула им на лица и на белые рубашки.

«Кто ты?» — прорычал один из мужчин Михаю.

«Никто», — сказал Михай. «Машинист поезда».

«Еврей?»

«Нет», — сказал он. «Один из вас».

Мужчины оглядели его, а затем велели ему убираться. Михай повернулся и побежал обратно к вокзалу. Видимо, он где-то свернул не туда, потому что оказался на другой площади, где банда обычных гражданских без формы, но вооружённых инструментами и орудиями, окружила группу примерно из пятидесяти человек. Люди прижались спиной к стене и, казалось, собирались броситься на толпу, которая их удерживала. Противостояние продолжалось около минуты, пока не появились два сотрудника абвера и не открыли огонь из автоматов. Люди падали на землю, словно колосья пшеницы, скошенные косой.

«Что происходит?» — спросил Михай одного из толпы.

«Что ты думаешь?» — спросил мужчина. «Их время пришло».

Михай отступил. Он продолжил путь к станции. Он был дезориентирован, растерян и