Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

Тот протянул к папе ручки и широко заулыбался.

— Минут десять сам поиграет, — вздохнул Полуянов.

— Не, обещал целый час! Я ему мобиль купила новый и динозавра, Игнат сам выбирал.

— Ну, давай, парень, не подведи.

Полуянов посадил ребенка в манеж и с удовольствием проследовал в кухню. Надя немного расстроилась: прежде, когда его в сексуальном наряде встречала, сразу к десерту приступал. Впрочем, ладно, простим. Настоящее мясо она с рождения ребенка не готовила — пороху хватало только полуфабрикаты пожарить.

Дима с удовольствием накинулся на еду, пробормотал с набитым ртом:

— Боже, как я скучал!

— По мясу? — улыбнулась кокетливо.

— По тебе. Веселой и беззаботной. Может, и бутылочки стерилизовать перестанешь?

— С сегодняшнего дня бросила.

— Не верю!

— И взвешивать после каждой кормежки Игната больше не буду. Вроде нормально он кушает, чего время зря тратить?

— Вамос!

— Что?

— Теннисисты так кричат, когда побеждают.

— А, кстати, про теннисистку. И про новорожденную из Владивостока. Я правильно понимаю, что здесь, вероятно, серия?

Сразу погрустнел, предложил:

— Может, не будем про смерти — за первым нормальным семейным ужином?

— Можно и потом, — сказала лукаво. — Но мне казалось, тебе будет интересно. Я еще один случай раскопала. Идеально ложится в теорию про русского Бэтмена. Ты слышал про дело Насти Шмелевой из Туапсе?

— Н-нет.

— Оно в центральную прессу не попало, но я для тебя все выяснила. С мельчайшими подробностями. Случай из ряда вон. Рассказать?

— Как ты могла выяснить? — спросил недоверчиво.

— Тщательная работа с первоисточниками. От мимолетного упоминания на форуме — к цельной картине. А ты что думал? Рождение ребенка на аналитический склад ума не влияет. — Усмехнулась. — Наоборот, максимально активизирует ментальные возможности. Слушай, короче. История двухлетней давности. Произошла в Туапсе.

— Где?!

— Да, Дима, в Туапсе. Тоже портовый город — как и Мурманск с Владивостоком.

Уважение в его взгляде порадовало даже чуть больше, чем вожделение.

И с вдохновением продолжила:

— Жила там девочка по имени Настя Шмелева. Училась в школе и занималась яхтингом. Спорт дорогущий, но ей посчастливилось попасть в государственную, бесплатную секцию. Отбор был строжайший. И порядки суровые: тренировки изматывающие, шаг влево — извольте на выход. Тренер царствовал безраздельно. Сто отжиманий за малейшую провинность — дело обычное. И еще, болтали, руки распускает. Парням — затрещины, девчонкам тоже доставалось. Этих в основном словесно унижал, но мог и пощечину залепить. Но никто не жаловался. А Настя оказалась с норовом. До поры терпела, но однажды не выдержала. Пошла в полицию и написала заявление о жестоком обращении. Сама.

— А сколько ей лет?

— Четырнадцать. Настя надеялась: раз заявление приняли, тренера как минимум уволят. Но лейтенант, кто с девушкой общался, оказался спортивному наставнику то ли кумом, то ли просто знакомым: город-то небольшой. Так что служивый хода делу не дал, отнес заявление яхтсмену и предложил миром с девчонкой договориться. Тот явился к ней домой, долго беседовал с отцом, и в итоге порешили: тренер выплачивает семье компенсацию, а девочка никаких претензий к нему больше не предъявляет. Настя, когда узнала, в ужас пришла, а отец еще и возмущался: «Чего он сделал такого? Подумаешь, дурой назвал и по попе шлепнул. Не сахарная, не расклеишься. А нам пятьсот тысяч как воздух нужны, крыша у дома разваливается, машине давно ремонт нужен». В итоге осталась девчонка мало что как оплеванная, так еще и у разбитого корыта. Она спорт яхтенный обожала, надеялась: деспота тренера после ее заявления уберут, а она с новым заниматься продолжит. Но в итоге семья получила свои пятьсот тысяч, а ее, понятное дело, из секции выкинули. Четырнадцать лет, возраст сложный, раньше все время занята была, теперь осталась не у дел. Связалась с плохой компанией, сигареты, выпивка, травка, потом что-то посерьезней попробовала. Полугода не прошло — умерла от передозировки. Причем дружки ее утверждали: сама себе ввела двойную дозу, хотя они отговаривали.

Дима не сводил с нее глаз. Наде и жаль, что мясо стынет, но ничего, потом можно снова разогреть. Она продолжила:

— Местная газета про эту историю не писала. Только в городе еще одна издавалась — практически самиздат, при литературной студии, тираж сто экземпляров. И какое-то юное дарование — парень из Настиной школы — все расписал подробно. Прижали юного журналиста быстро — уже через день газета дала опровержение, извинения принесла: мол, факты не проверены и записаны с чужих слов. Но в городе, понятно, статью все равно обсуждали, что-то в чаты интернетовские попало — я в них информацию и собирала. По крохам. А дальше, я так понимаю, явился твой Бэтмен. Настин отец вскоре после смерти дочери разбился на машине — той самой, что на деньги деспота-тренера отремонтировал. Только что из сервиса тачка — и вдруг тормоза отказали на горной дороге. И спортивный наставник тоже погиб. Он в частном доме проживал, владел охотничьим ружьем. Для оружия, понятное дело, сейф. Марка «Чирок», высота полтора метра. Там и деньги держал. И там же — смерть встретил. Человек одинокий, хватились только через несколько дней. Вскрыли дом, вошли. Ружье — на постели. Хозяина нигде нет. А из сейфа — неприятный запах. Его там заперли, скрюченного, — и бросили умирать. Денег, кстати, в доме не обнаружили. Но через какое-то время в похоронной конторе аноним заказал для Насти очень дорогой памятник из белого мрамора.

— Надюха, — Дима выглядел потрясенным, — откуда ты узнала про это?

— Хотела тебе помочь, поэтому искала. Целенаправленно и долго. Пока Игнат спал. У той маленькой газеты своего сайта нет, но я нашла в социальной сети страничку автора. Про Настю там ни слова, парня сильно запугали — клевета, штрафы огромные. Но я на тебя сослалась и все-таки выпросила: скрин он прислал. А про отца и тренера в местной газете было. В криминальной хронике. Про аварию пишут: несчастный случай, перетерся тормозной шланг. Хотя — мне парнишка, автор статьи, сказал — всю тормозную систему на сервисе только что проверяли. А смерть тренера на залетных грабителей списали — дом у него на отшибе, выглядит богато. Преступников ищут. Но, по-моему, пока не нашли — хотя два года прошло.

Игнат, до поры дремавший под мелодичные звуки мобиля, наконец устал от одиночества. Захныкал.

Прежде Надя бросалась к ребенку мгновенно, но сейчас крикнула:

— Зайчик, потерпи!

Взяла Димину тарелку, сунула в микроволновку, поставила на разогрев.

— Скрин той статьи можешь дать? — попросил искательно.

— Нет, Димусик. Сначала ужин, — ответила строго. — А я пока Игната уложу.

Если бы все-таки настаивал, попросил снова — дала бы. Понятно, что для мужчины работа важнее.