Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

по старой крыше рекана, а я думала, зачем я здесь сижу и только доставляю беспокойство тете. Время ближе к полуночи, непогода, а меня нет дома. Что ж, видимо, нужно позвонить в таксопарк…

Вдруг я услышала грохот, который мог бы сойти за звук грома – вот только слышался он как будто гораздо ближе, да и вспышки молнии перед ним не было. Я подошла к стойке, за которой все еще стояла госпожа Акаги, уже порядочно уставшая и немного сонная, но сохраняющая вежливую улыбку, – она ждала, пока уйдут последние гости.

– Вы слышали этот звук? Это на верхних этажах.

– Да-да, – спокойно сказала хозяйка. – Мальчишки частенько бегают по крышам. К сожалению, такие уж у нас удобные крыши: с заднего двора легко попасть на нее и обойти все здание кругом поверху.

В это время я увидела, как с кухни вышла Айко и стала подниматься по лестнице. Что ей было делать в такое время наверху? Конечно же, она пошла к Мурао…

– Мальчишки? Почти в полночь и такую грозу?

– Да, беспризорники. Не бойтесь, они мирные, – госпожа Акаги с трудом подавила зевок. – Мы иногда подкармливаем их, если есть чем, а зимой разрешаем спать в складском помещении. Бездомных детей столько, что для них до сих пор не могут построить достаточно приютов, а некоторые просто сбегают оттуда из-за ужасных условий. Особенно те, кто еще с военных времен живет на улице. Бывает, они пугают друг друга тем, что их отдадут в китайские семьи, и сбегают из-за этого.

– Я могу на минуту подняться наверх, госпожа Акаги?

– Да, конечно.

Поднявшись, я постучала в дверь комнаты Айко.

– Господин Мурао, это Эмико. Извините за беспокойство, надеюсь, я вас не разбудила. Не обязательно открывать, просто скажите, все ли в порядке?

– Да, конечно, – раздалось из-за двери, и тут же она открылась. Мурао стоял на пороге полностью одетый и совершенно бодрый – видимо, он не спал и не собирался.

Свет из комнаты озарил коридор, но самая дальняя часть осталась темной, несмотря на то, что там было окно: во внутреннем дворе рекана не было фонарей. Я понимала, что, скорее всего, в этом темном углу стоит Айко. Впрочем, может быть, она внутри, за спиной Мурао?..

– А в чем дело?

– Просто услышала странные звуки. Хозяйка сказала, что это мальчишки бегают по крыше.

– Да, и я слышал. Стучите громче, пожалуйста, – первый раз я не успел открыть вам.

– Первый раз?

– Да, несколько минут назад в дверь постучали. Я сказал, что сейчас открою, но пока вставал, человек за дверью ушел. Это были не вы?

– Нет. Это, наверное… – Я посмотрела в темный угол коридора, туда, где должна была стоять Айко. Интересно, почему она не назвалась ему, когда стучала? – Впрочем, неважно. Пожалуйста, не открывайте никому, пока человек не представится. Я не верю в то, что по крыше бегали мальчишки.

– А вы собираетесь уезжать? – спросил Мурао. – Хотите, я провожу вас на улицу, ведь стоять там и ловить такси в одиночку небезопасно?

– Нет, спасибо, я еще посижу внизу немного, а потом позвоню в таксопарк.

– Или позвоните домой, предупредите тетю, что останетесь тут на ночь, и поднимайтесь ко мне – и мы все-таки обсудим…

Я перебила:

– У нас с тетей нет телефона. А беспокоить родителей Кадзуро звонком в такой поздний час мне бы не хотелось. Так что доброй ночи, господин Мурао.

В ту ночь я проснулась от кошмара практически сразу же, как только заснула: мне снилось, что я снова купаюсь в Бива и снова слышу свист бомбы, которую сбросили на Осаку. Я резко села, потом поняла, что это был сон, легла и закрыла глаза. Каждый раз, как мне казалось, что я забыла тот звук, и была готова предложить Кадзуро снова, как в старые времена, съездить на озеро, воспоминания так или иначе давали о себе знать. И ведь это всего лишь одна бомбежка, которую я слышала так близко… как же страшно доживать жизнь людям, которые провели под бомбардировками недели, месяцы, годы?

Через некоторое время я снова уснула, но теперь мне снилось, что я разговаривала с Мурао, стоя на пороге комнаты, которую он занимал в рекане. Вдруг я заметила, что за его спиной к оконному стеклу прилипло незнакомое белое лицо. Но комната была на третьем этаже, и я знала, что под окном нет ни крыш, ни лестниц. Как только я подумала об этом, голова на длинной шее вползла в комнату, – и я увидела, что это рокурокуби[59].

– Что с тобой, девочка? – спросила тетя. Она зажгла одну за другой все лампы, что были в доме, чтобы я скорее пришла в себя. Видимо, я разбудила ее, закричав. – Дурной сон?

– Да. Ничего, ничего, тетя Кеико, ты только не пугайся.

– Ты просто не привыкла так поздно ложиться спать, – сказала тетя, перебирая посуду. – Сейчас заварю тебе сонную траву.

– Не нужно, спасибо. Боюсь проспать.

Тетя отложила узелок с травами и покачала головой.

– Завтра вернешься так же поздно?

– Не знаю. Может быть. Но это только завтра.

– А потом, значит, одно из двух: вы или поймаете преступника, или он убьет бедного писателя? – Тетя поплотнее запахнула юката и села на свой футон.

– Завтра, может быть, тот человек не придет. Тогда Мурао уедет отсюда. Ты только не бойся – что бы там ни случилось, я буду по другую сторону улицы, в рекане.

– Хочешь, оставим одну лампу?

– Хочу. – Я легла. – Мне приснился рокурокуби. Как живой…

Тетя встала, чтобы погасить все лампы, кроме одной, потом тоже легла.

– Люди страшнее нечисти. Может быть, зайдешь в храм перед работой?

– Да, пожалуй, – сказала я, закрывая глаза.

В этот раз я долго не могла уснуть. Когда же у меня это получилось, я увидела во сне фабрику – ту, что была напротив редакции.

– Эмилия? – по-русски спросил кто-то у меня за спиной. Я обернулась и увидела советского офицера. – Куда вы идете?

Я ответила, что на работу.

– Вы больше там не работаете. Вам не сказали? Ну конечно, вам не сказали.

Значит, подумала я, меня все-таки уволили – сразу же после снятия оккупации.

– Продайте мне свою библиотеку, – продолжал офицер. – Вас ведь все равно здесь больше никуда не возьмут работать, значит, вам понадобятся деньги. Я с удовольствием куплю все книги: у нас таких не достать.

– Нет, – ответила я и попятилась. – Мне уже предложили работу.

– Это теперь неважно, – сказал офицер и поднял руку, указывая куда-то вверх за моей спиной. – Смотрите.

С неба падала бомба.

*