Чешская сатира и юмор - Франтишек Ладислав Челаковский

— Отвинтилась гайка от карбюратора. Если я не найду ее, то сегодня мне не попасть домой.

Зову Иштвана, — ведь это все-таки пан из управления, — и мы все ищем гайку, шаря руками в грязных лужах. Но, как говорится, что с возу упало, то пропало! Молодой человек приходит в отчаяние. Однако не потому, что ему приходится бесполезно терять служебное время, а потому, что он обещал своей возлюбленной быть у нее в пять часов. Разве он из этой чертовой дыры доберется туда пешком! Голос контролера неожиданно смягчился и стал елейным, как у попа… Он тяжело вздыхал и горячо умолял нас помочь ему разыскать гайку.

Вдруг цыганенок останавливается и говорит:

— Подождите-ка!.. А ведь я, пожалуй, смог бы сделать пану новую гайку…

— Что ты! Где тебе сделать такую! — удивился я. — Ведь для этого инструменты нужны.

Иштван даже бровью не повел и отправился на склад. Ну, скажу я вам, не пробыл он там и минуты, как уже мчится с гайкой обратно. Он несет ее так бережно, как будто в руках у него сокровище, наклоняется к карбюратору и, извольте, — гайка точь-в-точь к нему!.. Честное слово, она словно специально для него отлита, блестит как новенькая, и ее остается только ключом привернуть…

А этот, из управления, уже чуть не прыгал от радости. Он тараторил, как сорока, похлопывал Иштвана по плечу и бормотал ему что-то о своей бесконечной благодарности.

Тогда я решил ковать железо, пока оно горячо.

— Когда я говорил вам, что он — чертов братишка, вы мне не верили. Теперь сами видите — откуда он мог притащить эту гайку, как ни из самого пекла!

— Пусть хоть из пекла, лишь бы держалась! — беспечно сказал контролер, а сам с восторгом прислушивался к тому, как уже четко работает мотор: «Тук-тук-тук!..» Потом он повернулся ко мне и добавил: — О мальчике не беспокойтесь!.. Все будет в порядке… Прощайте! — И помчался к своей красотке.

Я засмеялся, а мой черный Иштваник высунул ему вслед такой длинный язык, что я даже ужаснулся.

Да, все это действительно пахло какой-то чертовщиной!

Ну что тут долго рассказывать…

В настоящее время Иштван уже окончил курсы, работает на ремонтном заводе, и я ручаюсь головой, что он вот-вот станет мастером. Иштван будет самым молодым и самым черным мастером на стройке.

Частенько он заходит и ко мне. Мы усаживаемся перед моей будкой, — из нее я тоже скоро переселюсь, потому что меня вытесняет новая железнодорожная ветка, которая пройдет через мою будку, — и весело поглядываем на козу. Иштван смеется.

— Прокоп-бач, мне снова захотелось молока от твоей козушки!

— Так иди подои!.. Да только смотри — дои в горшок, язычник ты этакий!..

Вдруг я вспомнил:

— Послушай-ка, парень, все я понимал, только вот одно мне невдомек в той истории с мотоциклом… Где ты достал тогда для контролера гайку?

Иштван расхохотался так, что все его черные кудряшки на голове запрыгали.

— Ну, где же я мог ее взять? Уж конечно, из его же мотоцикла… Вначале я ее, как говорится, чорел, ну, вывинтил, а потом — отдал ему обратно…

— Ведь он-то поди до сих пор благодарит нас!..

Мы долго хохочем и хлопаем друг друга по плечу. Коза же смотрит на нас и удивляется…

Рядом с моей будкой грохочет не умолкая наша чудесная стройка.

А я, бородатый Прокоп-пустынник, сижу вместе с этим кудрявым чертом и смеюсь, как малое дитя.

Ибо смеяться не грех. Об этом знает сам господь бог, известно это и моему чертенку!..

Перевод Г. Шубина.

ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ…{116}

Сценарист удобно развалился в кресле и уставился на молодого автора. Автор обливался потом и тяжело вздыхал. Кресло под ним скрипело. «Да, — подумал сценарист, — такова уж моя судьба: целый день сиднем сидеть и ничего не высидеть, только тело свое утруждаю». Затем произнес:

— Так, значит, вы принесли киносценарий… Гм…

Он начал небрежно листать рукопись.

— Сразу видно, что это еще незрелая вещь, приятель… Но все можно поправить… Главное — сюжет…

Притулившийся на самом краешке кресла автор счастливо заворковал:

— Сюжет, пожалуйста, сюжет, кажется, был интересный. Любовь двух людей…

— Фу, — ответил сценарист, еще глубже располагаясь в кресле и старательно вытягивая вперед свои длинные ноги. — Фу… любовь. Какая и где? А классовое происхождение влюбленных, материальное положение, влияние семьи и т. д. Ну же?

Автор слегка побледнел.

— Классовое происхождение, ну как бы сказать… Оно не решает…

— Ого-го, что вы говорите? Вы пренебрегаете классовым происхождением!

— Простите, нет… Но это любовь… Ну, он, скажем, служащий, она студентка, знакомятся в каникулы, ее пригласит к себе дядя.

Автор вытаращил глаза. Он поперхнулся. Не то от страха, не то от неуверенности, а может, от этого самого классового происхождения дяди, который пригласил на каникулы племянницу, чтобы она там встретила…

Сценарист понял, что автор как раз в таком состоянии, в каком ему положено быть, и начал:

— Вопрос в том, молодой человек, какую пользу принесет изображенное вами событие, скажем, шарикоподшипниковому заводу… Насколько любовная интрига этого, — ну как его? — этого вашего героя будет способствовать выполнению плана производства шарикоподшипников и цилиндров. Какое значение будет иметь этот фильм для токарного цеха, и в какой степени он сможет пробудить стремление к социалистическому соревнованию, скажем, у токаря Кадавого Ярослава! У автора задрожал подбородок.

— Простите, я не предвидел… пана Кадавого я не имею чести знать. Я думал, что история о любви…

— Я тоже не знаю никакого Кадавого. Это только пример. Просто пришло мне в голову. Кстати сказать, очень удачная идея. Вот где основа для киносценария. Заметьте: токарь Кадавый Ярослав увидел девушку, племянницу того дяди… Его классовое происхождение определим позже. Затем я предлагаю, скажем, бывшего держателя акций, который теперь перевоспитался на курсах трактористов и стал положительной личностью. У вас это есть?

— Что, извините?

— Ну, эта идея… Основа для сценария!

Автор послушно схватил карандаш, но потом заколебался:

— Я позволю себе думать, что любовная интрига в наше время… Словом, героя терзают предрассудки. Возникает драма, если разрешите…

Сценарист даже подскочил в кресле (разумеется, насколько позволяла плюшевая глубина).

— Что вы говорите? Несчастный! Мои опасения подтверждаются с каждой минутой. Читали вы последнюю статью об исчезновении конфликтов и о столкновении хорошего с лучшим, а самого лучшего с превосходным? Не читали… И еще хотите писать? И вообще, молодой человек, знаете ли вы жизнь?

— Ну, как сказать… — прошептал автор, но умолк, как умолкает соловей, когда чувствует, что петь не для кого.

— Знаете ли вы вообще, чем живет наша эпоха, беременная, да,