Чешская сатира и юмор - Франтишек Ладислав Челаковский

молока мне вполне хватает, чтобы забелить кофе. Короче, я живу здесь, на стройке, как настоящий пан. А сколько было у меня с этой козой потехи!.. Каменщики — известные озорники и выдумщики. Они научили мою козу жрать табак. А коза — тварь-лакомка. Она мигом привыкает ко всему вкусному. Только один каменщик, некий Шимек из Писека, был таким жмотом, что ни разу не попотчевал ее даже щепоткой табаку. «Жри, — говорит он, — свои листья! Во время войны я их сам перекурил немало, а теперь — каждому свое…» Шимек был, как говорится, философ. Но однажды разложил он на кустах посушить свои совсем еще новые штаны, а коза жрала рядом эти свои листья. Постепенно добралась она и до его штанов, стащила их пониже и давай ам-ам! Так и слопала у него целую штанину. Из-за этого он не попал вечером на танцы и с тех пор совсем перестал философствовать.

Однажды благодаря этой козе я поймал на стройке черта. Случилось это вот в такую же пору, весной. Вхожу я как-то в хлевок подоить ее, а она глядит на мой бидончик так укоризненно, что мне сразу же стало как-то не по себе. Казалось, что глаза ее насмешливо говорили: «Опоздал, дед! Больно уж долго ты шел за молоком…» Подхожу я к ней, — вымя совершенно пусто, выдоено до капельки.

«Елки-палки! — думаю я. — Что же с ней случилось? Как же ты, царица коз, потеряла свой чудесный дар?» Так и вернулся я в свою будку без молока. А утром — ну нет, это уже чересчур! — то же, что и вчера. Ни капли молока… Я взбесился не потому, что я не мог прожить без этого козьего коктейля, а потому, что порядок есть порядок: ты пасешься целый день, и твоя обязанность — полностью отчитаться передо мной молоком!

И вот такая история тянулась три дня! На четвертый день вечером из хлева донеслось до меня жалобное блеяние козы. Тут я схватил на всякий случай кусок шланга, влетел в хлевок и в тот же миг остолбенел.

Под моей козой лежал здоровенный мальчишка, черный, как дьявол, и доил ее, прости господи, прямо к себе в рот! Струйки молока бегут и падают в его глотку звонко, как в подойник… Видно, что парень — большой мастер на такие дела!.. Заметив меня, он сразу же вскочил на ноги, но не побежал. Тут я разглядел мальчугана как следует: голова у него вся в кудряшках, лицо смуглое, глаза как шары и страшно блестят… Каждый подумал бы, что он только минуту назад вырвался из объятий самого дьявола.

Да, братцы мои, вот так и произошла наша необыкновенная встреча! Мы молчали и долго глядели друг на друга, как на призраки. Потом я потихоньку попятился к дверям и шмыг из сарая. Очутившись во дворе, я щелкнул задвижкой и запер двери. «А теперь, милый, — думаю я, — сиди там, если ты не Люцифер и не выпорхнешь через крышу, пока я не приведу сюда кого-нибудь из органов безопасности».

Ну и побежал я туда за кем-нибудь. Но вы ведь знаете, какая у нас стройка. Ей конца-краю не видно! Не пройдешь и одного участка, как у тебя уже заболят ноги. Не успел это я дойти до фундамента домны, как мой гнев уже поостыл. Остановился я и повернул обратно. «Стоит ли тревожить органы безопасности из-за какой-то капли молока! — подумал я. — Если в хлеве заперт чертенок, то против него поможет только святая вода. Ну, а если там сидит цыганенок, лишь немножко чернее обычного, то тут уж вообще ничто не поможет, — и я рассмеялся. — Пойду-ка спрошу у него, как это он научился доить козу прямо себе в рот!..»

Рассуждая и так и этак, я незаметно добрел до своего сарайчика. Осторожно открываю дверь, — и что бы вы думали, — цыганенка след простыл!.. А коза, эта нечистая тварь, смотрит на меня с таким презрением, как будто хочет сказать: «Эх ты, простофиля! Разве так закрывают хлев?..» И, повертев хвостиком, она, бесстыжая, посыпала свои горошинки.

Я пошел к будке. Вдруг меня будто ножом саданули в спину, только что капли крови не вытекло, — на пороге моего склада, прямо у открытых дверей сидел все тот же черный мальчишка! Уж что слишком — то слишком! Я подбегаю к нему, а у него только гляделки поблескивают!.. С ангельской невинностью он говорит мне: «Я сторожу ваш пайтин, склад, глубокочтимый пан. Когда вы разгневались и заперли меня с этой бенкальной козой, то забыли вудар пхрат, закрыть двери склада!»

Вы только послушайте его, как он обо мне заботится! Я сплюнул, заглянул через его черную кудрявую башку в склад, — все ли там на своем месте, — и говорю: Ну хорошо… А теперь проваливай-ка отсюда побыстрей! Я опять рассвирепел и готов был всыпать ему по первое число.

Мальчишка отбежал в сторонку, но не ушел… Ну что мне оставалось с ним делать?.. Я подозвал его к себе и спрашиваю:

— Как тебя зовут?

— Иштван…

— Ты цыганенок?

— Угу!..

— А у тебя есть отец?.. Или какие-нибудь другие родственники?..

Он ухмыльнулся и пожал плечами. Выяснилось, что его родители, — как это иногда делают цыгане, — поработали с неделю на стройке, а потом — фьюить! — отправились дальше. Ну, а он остался…

— А почему?..

— Мне здесь понравилось…

— А что тебе здесь понравилось? Воровать, что ли?

— Нет, я не чор, не краду… Только так, иногда… (Он, видимо, вспомнил о козьем молоке…) Шукар машиназ, мне нравятся здесь машины.

Я расспросил его обо всем как следует. Оказалось, что ему и спать негде. Смотрю на двор, а там уже вечер… Куда девать мальчишку? Человек я мягкий, пожалел его и оставил у себя…

В знак благодарности он рассказал мне, как попадал к козе в хлев, и научил открывать изнутри наружные запоры. Иштван был редким мастером по замкам. Такой ловкач, что я даже дважды потрогал его кудлатую башку, чтобы узнать, не скрываются ли под этой черной чуприной маленькие рожки. Он действительно был чертовским умельцем. У меня на складе есть такой замок, который никому и десятью отмычками не открыть. А этот хлопец, пока меня не было, открыл его с помощью гвоздя, спички и ваты, которую он засунул в замок. Мальчишка не нуждался, как говорят цыгане, ни в састере, ни в клее — то есть ни в отмычке, ни в фомке. Он только ловко поигрывал своими десятью пальцами. Смотрел я на него и думал: «Да, хлопец, вот пойдешь ты по такой дорожке, и не вылезать тебе