Апостасия. Отступничество - Людмила Николаевна Разумовская

При всем своем благородстве и великодушии мог ли государь не поколебаться в доверии к своему начальнику штаба, и что он должен был чувствовать, столкнувшись с ложью своего ближайшего сотрудника? Возможно, царь если и не оправдал, то извинил Алексеева. «Умный негодяй» Гучков мог просто облапошить детски доверчивого генерала, ведь дело генералов – умело воевать, а не заниматься политикой.

От трагических слов, сказанных государем своему двоюродному брату и многолетнему другу великому князю Александру Михайловичу: «Я никому не доверяю, кроме своей жены», до других трагических слов государя: «Кругом измена, и трусость, и обман» еще оставалось два месяца. И в эти последние месяцы его царствования на стол императора ложилось слишком много писем и донесений о готовящемся перевороте, и отсутствие видимой реакции царя на эти донесения изумляло.

Он не арестовал Милюкова за его клеветническую речь в думе с обвинением правительства и лично императрицы в измене, речь, которую с бешеным восторгом читала вся умеющая читать публика и армия, которая и послужила, как Милюков сам горделиво объяснял уже после русской катастрофы потомкам, первым выстрелом революции.

Убийство Распутина стало выстрелом вторым.

Царь видел ликование Ставки, поцелуи, объятия и поздравления штабных генералов за его спиной, их пытливые, назойливые вглядывания в его лицо: они надеялись увидеть в нем смятение, страдание, боль. В тот день на всенощной он стоял под градом устремленных на него глаз, как под пулями. Но он, как всегда, был спокоен и невозмутим, его лицо оставалось непроницаемо для любопытных. Вот только сердце… Он почувствовал мучительную боль в середине груди, так что лоб его покрылся каплями пота, и он едва устоял на ногах. В конце службы он опустился на колени перед образом Пречистой Девы; боль отступила. Он сумел легко встать и провести многочасовое совещание о весеннем наступлении русской армии.

На другой день он уехал с Алексеем в Царское.

В одиночестве они пережили с императрицей страшную смерть их друга, только верная Аня плакала вместе с ними. А ближайшие родственники посылали друг другу поздравительные телеграммы и благословляли убийц; и даже сестра Аликс – Елизавета Федоровна – послала матери Феликса Юсупова поздравление с осуществлением ее сыном патриотического акта.

Императрица жаловалась на беззащитность в Царском, на слухи о готовящемся покушении на Аню Вырубову и на нее… Даже английский посол Бьюкенен бесцеремонно намекал на возможность убийства царской четы…

В последнее свидание с Распутиным он по привычке попросил у него благословение, но тот неожиданно сказал:

– Нет, теперь ты меня благослови.

Знал?.. Догадывался?.. Предчувствовал…

«Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни. Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьт нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией.

Если же меня убьют бояре и дворяне и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию.

Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.

Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ.

…Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде…»

Убили родственники…

Охота за ним началась давно. Еще с неизвестно кем подосланной Хионии перед началом войны… Сколько раз говорил Григорий: если бы он был в Петербурге, войны бы не было… Так ли это?.. Бог знает… Сколько воды утекло… сколько страданий приняла Россия… Разве могут они пройти бесплодно?.. Нет, Господь не оставит… В военном, техническом отношении теперь мы сильны как никогда. Весной готовится широкое наступление, и он верит, что Бог даст нам победу, а тогда изменятся и настроения… Надо дотерпеть… Осталось совсем немного дотерпеть до близкой победы… Думать дóлжно не о спасении его лично, а только о России. Только бы Господь ее сохранил… Предлагают разогнать думу, арестовать наиболее рьяных заговорщиков, ввести военное положение, умоляют потребовать от членов дома Романовых повторной присяги, советуют издать два указа: о принудительном отчуждении земель и о равноправии евреев… Но насильственное отчуждение собственности и несправедливо, и невыгодно государству… А насчет равноправия… Еще полтора года назад правительство обсуждало еврейский ультиматум об отмене ограничений евреям. Тогда Кривошеин предлагал торг: просить международное еврейство об ответных услугах. Мы вам – изменение правил о черте оседлости, а вы окажите воздействие на всю мировую еврейскую печать в перемене ее революционного тона в отношении России… И вот теперь опять то же требование: «Примиритесь с евреями!» И будто бы тогда еврейство примирится с Россией… Но разве он лично имеет что-либо против почти полного равноправия евреев? Нет. Но это вопрос народной совести. И он никогда не решит земельного и еврейского вопроса единолично, только при участии представителей народа… Все это он станет решать уже после окончания войны, когда будет совершенно другая обстановка в стране и недовольство и раздражение тяготами войны обернется радостью победы… Только бы не помешали нашему последнему и решительному усилию в разгроме врага… Правильнее всего – спокойно и твердо делать свое дело обеспечения победы, не обращая внимания на отвратительные слухи о государственном перевороте и общественную возню в Петрограде… Пока армия на стороне законного императора, пока генералы верны присяге… а разве может быть иначе? Во время войны?.. Главное, не подливать масла в огонь смуты… Эти господа, «уставшие» в тылу от войны, желают втянуть нас во внутреннюю войну именно теперь, когда страна напрягает последние силы для завоевания победы… Это преступно, господа общественники, и за это вы ответите. Но уже после… победы. Надо дотерпеть. «Претерпевший же до конца, тот спасен будет».

Он еще раз внимательно прочел резолюцию собравшейся в январе большой конференции Антанты. Резолюция походила на ультиматум побежденной стране. Не считаясь с официальными традициями России, делегация требовала ввести на высшие государственные посты лидеров оппозиции, в противном случае – грозно шантажировали представители дружественных стран – «у правительства могут возникнуть серьезные затруднения, в том числе и с поставками военных материалов из Англии».

Хороши союзники!.. Что еще требуют «друзья»?

«Ввести в штаб Верховного главнокомандующего союзных представителей с правом