Моё розенкрейцерское приключение: вклад в новейшую историю магии и исследование методов теургии - Израэль Регарди

к жизни под действием одной лишь эстетической притягательности обряда, волнующей воображение кандидата (не говоря уже о собственно магических свойствах этих ритуалов, рассматриваемых в одном из документов Золотой Зари). В таком театрализованном обряде посвящения душа может вознестись на высоты экстаза и в ходе этого мистического переживания воспринять поток Света.

Например, в подготовительном ритуале Золотой Зари — Ритуале Неофита, или степени

, — Глашатай[61] олицетворяет мыслительные способности. Он символизирует ту разумную часть ума, которая повинуется велениям Воли, или, иными словами, каббалистический Руах[62]. Более возвышенная часть ума— вечно стремящееся к развитию, чувствительное, интуитивное сознание, или Нешама[63], — представлена в образе Гегемона, неутомимого искателя Зари, тогда как деятельную волю человека воплощает в себе Иерей — защитник от зла. Наконец, Иерофант в Церемонии Неофита действует от имени Высшей духовной души человека — от имени того божественного «Я», которое мы осознаем очень редко, если вообще осознаем. «Сущность ума от природы чиста», — утверждает «Бодхисатгва-шила-сутра»[64]; и это состояние просветленной сущности ума, это сокровенное «Я» — Осирис, возвеличенный в испытаниях и очищенный страданием, — предстает в образе Иерофанта, возвышающегося на помосте над прочими участниками ритуала. В храме он восседает на престоле Востока, на месте восходящего солнца, и, за исключением двух-трех эпизодов, не покидает этого поста. Согласно учению каббалы, вечная обитель Высшего «Я» — сад Эдема, Божественное святилище, хранимое от хаоса пламенным мечом херувима, обращающимся над краем Бездны. Обитатель этой неприступной духовной твердыни взирает с высот на свое орудие (земного человека, созданного для того, чтобы снабжать Высшее «Я» опытом), не вовлекаясь в его борения и бедствия, но все-таки по-своему жестоко страдая от них. Лишь тогда этот Гений покидает свой звездный чертог, когда низшее «я» добровольно раскрывает объятия Высшему в акте чистосердечнейшей жертвенной устремленности. Только так Свет может снизойти в наши сердца и умы. Поднимаясь с трона Востока, Иерофант олицетворяет это Высшее «Я» в действии и, уподобляясь Осирису, знаменует нисхождение Божественного великолепия. Ибо, спускаясь с помоста с поднятым жезлом в руке, он провозглашает: «Я гряду в Силе Света. Я гряду в Свете Мудрости. Я |ряду в Милосердии Света. Свет несет исцеленье на крыльях своих!» Вручив же соискателю Свет, он возвращается на трон, подобно Божественному Гению (чьим храмовым символом и посредником он выступает), который дождался сознательного и добровольного возвращения соискателя в вечную обитель Света.

Даже всю ту напыщенную символику, все те условные знаки и рукопожатия, которые бытуют в гак называемых «тайных обществах», невозможно объяснить иначе, как с точки зрения поисков Света. Что же удивительного в том, что глубокого смысла исполнены не только слова, но и позы, движения и расположение служителей в истинных ритуалах храма? Все эти жесты и позы подлежат тщательному изучению, поскольку в них снова и снова повторяется скрытая идея ритуала. Так, например, трое служителей, окружающие кандидата у алтаря, образуют Триаду, символически воспроизводя акт явления чистого Божественного Света, воссиявшего в Пустоте. Тот же символизм присутствует в тройном обходе храма, и на него же указывает белый шнур, трижды обвитый вокруг пояса соискателя. Наконец, на самом алтаре помещены символы Зари как явления Света: красное распятие, состоящее из шести квадратов (символ гармонии и равновесия), над Белым Треугольником (эмблемой Золотой Зари). Вместе они образуют символ трех высших сефирот, которые суть источник жизни и корень бытия, в человеке составляющий ту триаду духовных способностей, которая и является изначально чистой сущностью ума. Отсюда следует, что Треугольник избран в качестве эмблемы Света отнюдь не случайно. Расположение Креста над Треугольником следует понимать не как знак господства священного духа, но как символ равновесия и гармонии в сокровенном средоточии человека. Разумеется, кандидат в ходе церемонии вряд ли сможет полностью осознать всю эту изощренную символику, однако за счет силы внушения она воспринимается на бессознательном уровне, притягивает к себе внимание и четко обозначает саму суть ритуала.

Следующие далее пять степеней ставят своей целью пробуждение стихийных, элементальных основ того, что позднее будет преобразовано в орудие Высшего начала. Когда эти основы пробудятся и очистятся, их можно будет поставить на службу Великому Деланию, дабы они стали достойными вместилищами Света. Однако прежде их следует пробудить. А для этого в первую очередь необходимо осознать, что они нам присущи. Ритуал посвящения в каждую из этих степеней строится как символическое театрализованное обращение к духу одного из элементов. Подобно тому, как железо, соприкоснувшись с магнитом, заимствует часть его магнитных свойств, благодаря явлению индукции всякая сила стимулирует родственную ей силу. Соприкосновение с силой той или иной стихии вызывает соответствующую реакцию в личностной сфере Неофита, влекущую за собой развитие и рост. Почти все без исключения реплики служителей — это изречения о свойствах данной стихии и связанной с ней степени посвящения; роль же выдержек из каббалистических книг и фрагментов древних мистериальных обрядов сводится главным образом к созданию торжественной атмосферы.

При вступлении в степень Ревнителя кандидату предлагается начать работу над трансмутацией земного элемента своей сущности. Этот ритуал символически приглашает соискателя подняться на первую ступень той гигантской лестницы, вершина которой теряется в ослепительном сиянии горнего Света. Эта первая ступень есть низшая сефира традиционного Древа Жизни — сефира Малкут, Sanctum Regnum[65]. С ней соотносятся первая степень в системе Золотой Зари и стихия Земли. Значительную часть этого ритуала составляют цитаты из «Сефер Йецира». Призвав стихийных духов Земли, служители торжественно подводят кандидата к трем постам. Первый из них — пост зла, второй — пост Божественного присутствия. Стражи первых двух постов закрывают соискателю путь, повелевая ему (иступить, ибо он еще не готов. Но третья попытка оказывается удачной: кандидат беспрепятственно минует стража и выходит на путь равновесия — Срединный Путь. Здесь его приветствуют, и дорогу ему расчищает сам Иерофант, который и в этом ритуале символизирует небесную душу всего сущего. Шествуя по этому пути, соискатель утверждает в себе постоянство Земли, которое в дальнейшем станет нерушимым храмом Святого Духа.

Критика, которой Кроули подверг этот и последующие элементальные ритуалы, излишне резка и сурова. Он счел их совершенно непригодными для работы. В адресованном мне письме бывший Провозвестник одного из храмов тоже осудил эти церемонии, назвав их попросту многоречивой и напыщенной демонстрацией оккультных познаний, которыми владел в то время S. R. М. D. В некотором смысле оба критика совершенно правы. Действительно, все важнейшие идеи и концепции Золотой Зари содержатся в ритуалах Неофита и Младшего Адепта. Развитие этих идей в двух упомянутых церемониях