Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт

интересные, но «Синтрам» – лучше всех. Глядите, как истрепались страницы! А потом я дочитал до этой истории, и все в ней очень интересно совпало с хорошим временем в моей жизни – ну, прошлым летом.

Дэн осекся, слова застыли у него на губах, а потом, тяжело вздохнув, продолжил – видно, трудно ему было делиться наивной романтической мечтой, которую он создал благодаря девушке, фотографии и детской сказке, но мечта эта помогала держаться во мраке темницы, что казалась ему страшнее ада Данте – покуда он не обрел вновь свою Беатриче.

– Я не мог уснуть, нужно было что-то придумать, вот я и воображал, будто я – Фолько, узнавал блеск волос Аслауг в бликах закатного солнца на стене, в фонарике стражника, в свете зари. Камера моя располагалась высоко. Я даже видел кусочек неба – иногда там блестела звездочка, словно дружеское лицо. Я очень дорожил этим кусочком синевы, а если набегало белое облако, мне казалось, что ничего красивее в мире нет. В общем, я тогда чуть ума не лишился, но эти мысли и мечты помогли мне сдюжить, поэтому я ими дорожу, и отпустить их никак не выходит. Сверкающие волосы, белое платье, глаза-звезды и та чудесная добрая сила, которая возвышает ее надо мной на недосягаемую высоту… Прошу, не отнимайте мечты! Должен ведь человек хоть что-то любить в этом мире – так пусть лучше дух, чем девицу, способную после такого меня полюбить!

Затаенное отчаяние в голосе Дэна ножом пронзило сердце миссис Джо, но она не могла обнадежить юношу, ибо надежды не было. Да, он был прав – скорее всего, эта неуместная привязанность исцелит и очистит его вернее, чем любая другая. Мало какая женщина согласится теперь выйти за Дэна, а если и согласится, то лишь из тех, кто, скорее, помешает в его извечной жизненной борьбе, поэтому лучше ему сойти в могилу в одиночестве, чем уподобиться своему отцу, каким его представляла миссис Джо по рассказам, – стать безнравственным сердцеедом, поломавшим много судеб.

– Правильно, Дэн, сохрани эту невинную мечту, если она помогает и приносит утешение, а потом тебе выпадет подлинное, осязаемое счастье. Хотела бы я тебя обнадежить, но мы оба знаем правду: отец бережет это милое дитя как зеницу ока, а мать души в ней не чает; в их глазах даже превосходнейший из мужчин не достоин их бесценной доченьки. Так пусть она останется для тебя недосягаемой звездой, пусть направляет и укрепляет веру в небесную благодать.

Миссис Джо осеклась – тяжело ей было разрушать надежду, что слабо блеснула в глазах Дэна, а при мысли о трудной судьбе и одиноком будущем своего мальчика она не могла дальше читать нравоучения. И поступила правильно, ибо молчаливое сочувствие лучше притупляло боль потери; вскоре Дэн заговорил вновь, и в голосе его звучало мужество перед неизбежным – он честно старался довольствоваться лишь бледной тенью того, что для другого на его месте было вполне достижимо.

Долго они говорили по душам в сумерках, и вторая тайна связала их даже крепче первой, ибо не скрывала в себе позора и греха – только затаенную боль и терпение, способные сделать героем или святым куда худшего человека, чем наш бедный Дэн. Когда они наконец встали, услышав звон колокольчика, великолепие заката уже померкло, и в зимнем небе над заснеженной землей мягко сияла одна-единственная звезда – большая и чистая. Миссис Джо залюбовалась ею перед тем, как задернуть шторы, и бодро произнесла:

– Погляди, как прекрасна вечерняя звезда, ведь ты ее так любишь! – Дэн подошел к ней, высокий и бледный, точно призрак прежнего себя, и она добавила ласково: – Помни, дорогой: пусть даже милая барышня тебе недоступна, старая подруга все так же с тобой – и любит, верит, молится за тебя.

Теперь обошлось без разочарований, и, хотя миссис Джо никогда не просила награды за свои тревоги и хлопоты, она ее получила: Дэн сильной рукой обнял матушку Баэр за талию, и по искреннему чувству в его голосе она поняла: труды ее не пропали даром, и «смутьяна» удалось-таки сберечь от гибели.

– Я этого никогда не забуду, ибо верная подруга спасла мою душу – теперь можно без страха поднять глаза к небу и попросить: «Благослови ее, Господи!»

Глава двадцать вторая. Решительно последнее выступление[68]

«Честное слово, я живу как на пороховой бочке – не знаешь наверняка, когда взлетишь на воздух», – мысленно проворчала миссис Джо по дороге в Парнас – хотела ненавязчиво намекнуть сестре, что прелестнейшей сиделке стоит, пожалуй, вернуться к своим мраморным богам, пока не нанесла нашему храброму герою еще одну рану. Секрета она не выдала, было достаточно и намека – миссис Эми, ревностно оберегающая свою жемчужинку, тотчас придумала простой и ловкий способ избежать опасности. Мистер Лори как раз собирался в Вашингтон уладить дела Дэна и с удовольствием согласился взять с собой семейство, когда ему осторожно предложили. Заговор сестер удался, и миссис Джо направилась домой, терзаясь своим предательством. Она ожидала взрыва, но Дэн воспринял новость спокойно – очевидно, не лелеял напрасных надежд, а миссис Эми и вовсе считала, что романтически настроенная сестрица преувеличивает. Если бы она видела лицо Дэна при прощании с Бесс, зоркий материнский глаз уловил бы куда больше, чем невинные глаза барышни. Миссис Джо боялась, как бы Дэн не выдал себя, но тот обучился выдержке в суровой школе жизни и смело прошел испытание без единого огреха – кроме только мгновения, когда сжал обе руки Бесс и сказал с чувством:

– Прощай, Принцесса! Если больше не свидимся, вспоминай иногда старину Дэна.

Она подняла на него лицо, исполненное искренней нежности и грусти перед расставанием; перед Дэном вдруг отчетливо встало все, что он с этой минуты терял, и он не удержался – обхватил «милую золотистую головку» руками и поцеловал со сдавленным «Прощай», а после поспешил в спальню – она казалась ему тюремной камерой, только не проглядывала больше в окне утешительная синева неба.

Внезапная ласка и стремительный уход Дэна изумили Бесс; ее девичье чутье уловило в поцелуе какое-то новое чувство, и она, покраснев, проводила друга с непривычной тревогой во взгляде. Миссис Джо, заметив это, поспешила ответить на вполне понятный вопрос племянницы еще до того, как та его задаст:

– Не держи обиды, Бесс. Он перенес большую беду, и теперь расставание со старыми друзьями ему дается тяжело – понимаешь, он ведь может и не вернуться из диких краев.

– Вы о