Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт

далеки друг от друга, как свет и тьма. Девушка ни о чем не подозревала, судя по безмятежному спокойствию. Но много ли пройдет времени, прежде чем горящие глаза раскроют правду? Какое разочарование для Дэна, какая неловкость для Бесс, столь же невозмутимой, возвышенной и чистой, как ее любимый мрамор! Всякую мысль о любви она отгоняла с девичьей скромностью.

«Как все-таки трудно устроена жизнь у моего бедного мальчика! Разве можно разрушить тайную грезу, отнять тягу к добру, когда он только начал к нему стремиться, жаждать его? Вот определятся мои первые воспитанники со спутницами жизни, другим я помогать в сердечных делах не стану – так ведь и сердце разобьется, я не выдержу!» – подумала миссис Джо, пришив подкладку к рукаву сыновнего пальто задом наперед – так ошарашила и огорчила ее очередная катастрофа.

Вскоре чтение кончилось, Бесс откинула волосы, а Дэн с мальчишеским восторгом спросил:

– Ну как, понравилось?

– Да, красивая история, и смысл понятен, но все же «Ундина» мне больше по вкусу.

– Оно и ясно, как раз в твоем стиле – лилии, жемчуга, души, чистая вода. Раньше я любил «Синтрама», а потом мне и этот рассказ понравился, когда… хм… когда началась черная полоса. Хорошая история, сильно мне помогла – такая вдохновляющая и… духовная, что ли.

Голубые глаза Бесс распахнулись от удивления: Дэну, значит, нравится «духовное»? Однако она мудро смолчала и с кивком сказала:

– Песни там прелестные, можно положить на музыку.

Дэн рассмеялся.

– Я иногда по вечерам пел последнюю, а мелодию сам сочинил:

К выси обратив свой взор,

Слушая Господень хор,

Рыцарь счастье вновь обрел

До скончания времен.

– Вот и я обрел, – прошептал чуть слышно Дэн, следя взглядом за солнечным лучом, что танцевал на стене.

– Теперь тебе больше подходит эта, – обрадовалась его заинтересованности Бесс и прочла нежным голосом:

О рыцарь, раны залечи,

Прошу, поторопись!

И снова в бой,

Славный герой,

Душою исцелись!

– Никакой я не герой, и уж тем более не «славный». Впрочем, неважно; почитай мне теперь газету, пожалуйста. Я после удара головой сделался дурак дураком.

Дэн говорил мягко, но свет на его лице угас; он ерзал на месте, точно шелковые подушки были набиты острыми шипами. Заметив перемену в его настроении, Бесс молча отложила книгу, взяла газету и стала искать что-нибудь для него интересное.

– Финансовый рынок тебе безразличен, да и новости мира музыки – тоже. А тут об убийстве, раньше ты такое любил. Почитать?

– Нет!

Одно слово – но миссис Джо вздрогнула и поначалу страшилась взглянуть в зеркало, где отражалось лицо Дэна. Как выяснилось позже, он сидел неподвижно, закрыв глаза рукой, а Бесс безмятежно читала новости из мира искусства, но ее слова пролетали мимо ушей больного. Миссис Джо ощутила себя вором, укравшим драгоценное сокровище, и она тихо скользнула обратно в кабинет, а вскоре к ней присоединилась Бесс – доложить, что Дэн крепко спит.

Отослав племянницу домой, мама Баэр твердо решила пускать ее в дом как можно реже и глубоко призадумалась в алом свете закатного солнца, а когда шорох привел ее в соседнюю комнату, обнаружила, что притворный сон перешел в настоящий: Дэн шумно дышал во сне, на щеках его алели пятна, а на широкой груди лежал стиснутый кулак. Исполненная сострадания, как никогда прежде, миссис Джо уселась в кресло подле спящего и гадала, как распутать этот сложный узел; тут рука Дэна скользнула вниз, порвав шнурок на шее, и на пол упал медальон.

Миссис Джо подняла вещицу и, поскольку Дэн не проснулся, разглядывала медальон и гадала, что за талисман спрятан внутри, ибо украшение было индейской работы, а порвавшийся шнурок – из туго сплетенных трав, светло-желтый и с приятным запахом.

– Не стану больше лезть бедному мальчику в душу. Починю шнурок, повешу обратно и ни словом не обмолвлюсь, что видела талисман.

Она перевернула украшение – проверить, есть ли царапина, – створка открылась, и на колени ей упала фотография, нарочно обрезанная для медальона. На обороте синела надпись: «Моя Аслауг». Поначалу миссис Джо ожидала увидеть на снимке свое лицо – все мальчики носили при себе ее фотокарточку, – но за тонкой папиросной бумагой, вставленной для сохранности, оказался снимок Бесс, который Деми сделал тем памятным и счастливым летним днем. Сомнений больше не оставалось; миссис Джо со вздохом вложила фотографию обратно и собралась повесить на шею Дэна – даже положить на грудь, как было, чтобы ничем себя не выдать, – и вдруг Дэн посмотрел на нее в упор с непривычным выражением – прежде она не видела ничего подобного на его изменчивом лице.

– У тебя рука соскользнула, медальон упал. Я хотела положить на место, – оправдывалась миссис Джо, как нашкодившее дитя.

– Вы видели снимок?

– Да.

– Поняли теперь, какой я дурак?

– Да, Дэн, я так расстроилась…

– Не волнуйтесь за меня, – перебил он. – Переживу; я даже рад, что увидели, хотя и не собирался вам рассказывать. Конечно, тут и говорить не о чем, ничего из моей дикой причуды не выйдет. Я и не помышлял. Господи! Она для меня лишь мечта, средоточие всего, что есть в мире доброго и хорошего!

Тихая покорность во взгляде и в голосе Дэна тронула миссис Джо сильнее любой пылкой речи, и она лишь сказала сочувственно:

– Это очень тяжело, милый, но ничего не попишешь. Тебе хватит и стойкости, и ума оставить этот секрет между нами.

– Да, клянусь! Ни словом, ни взглядом себя не выдам. Никто и не догадывается, а если никому от этого беды нет, разве это плохо, что я лелею свою тайну и утешаюсь наивной мечтой, которая помогла мне сохранить рассудок в том проклятом месте?..

Лицо Дэна оживилось, и он спрятал потертый медальон, точно его собирались отнять. Миссис Джо хотела сперва все выяснить, а уж после давать совет или утешение, а потому попросила тихо:

– Храни его, а мне расскажи все о своей «мечте». Коль я разгадала ненароком твой секрет, поведай, с чего все началось, а я постараюсь облегчить твою ношу.

– Вы будете смеяться, но ничего. Вы ведь всегда узнавали наши тайны и давали утешение. Сами знаете, я не большой любитель книг, но в том ужасном месте, где меня сам дьявол терзал, приходилось себя хоть чем-то занимать, иначе сошел бы с ума. Вот я и принялся за ваши книги. Первая мне была не по зубам, пока один добрый человек не помог разобраться, а вот эта здорово утешала. И настроение поднимает, и красивая, как стихи. Все рассказы