За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

Миссис Пендайс обрызгала носовой платок мужа из металлического флакончика в виде фляжки в плетеном футляре.

– Глаза у тебя усталые, – заметила она. – Голова болит, да, милый?

Глава 8. Совет в Уорстед-Скейнс

Назавтра вечером, в ожидании сына и мистера Парамора, сквайр, поставив локти на обеденный стол, допытывался у преподобного Бартера:

– Что вы имеете на это сказать, Бартер? Я спрашиваю вас как человека, умудренного опытом!

Преподобный склонился над бокалом портвейна, смочил нижнюю губу.

– Этой женщине нет оправданий, – изрек он. – Я всегда знал: она порочна.

Мистер Пендайс продолжал:

– В нашем роду скандалов не случалось. Одна мысль о скандале для меня несносна, Бартер, несносна, слышите?

Священник выдал что-то вроде «хм!». За долгие годы он притерпелся к своему сквайру и даже стал чувствовать нечто похожее на любовь.

Мистер Пендайс развивал мысль:

– Нашему роду сотни лет; преемственность поколений не прерывалась. Для меня это удар, Бартер.

Преподобный вновь утробно хмыкнул.

– Что подумают в деревне? – продолжал мистер Пендайс. – А фермеры? Насчет фермеров я особенно волнуюсь. Почти все они помнят моего дражайшего родителя… правда, их симпатией он не пользовался. Это горько, Бартер.

– Полно, полно, Пендайс, может, до этого не дойдет, – произнес священник. Вид у него был сконфуженный, в светлых глазах наблюдалось нечто вроде раскаяния. – Как ситуацию приняла миссис Пендайс?

Сквайр впервые с начала разговора взглянул священнику в лицо.

– Разве прочтешь мысли женщины? И вообще я скорее… скорее прикончу вот эту бутыль и наживу подагру, чем стану рассчитывать на женскую беспристрастность.

Священник осушил свой бокал.

– Я нынче жду Джорджа и своего поверенного: вызвал сюда их обоих, – сообщил сквайр. – Они прибудут с минуты на минуту.

Мистер Бартер отодвинулся от стола, закинул ногу на ногу так, что правая лодыжка оказалась на левом колене, обхватил правое колено руками, наклонился вперед и уставился исподлобья на мистера Пендайса – в такой позе ему лучше всего думалось.

Мистер Пендайс между тем говорил:

– С этим поместьем я ношусь с тех самых пор, как унаследовал его; от традиции никогда не отступал, во всяком случае старался. Может быть, не все у меня получалось, но я всегда помнил слова моего родителя: «Я уже стар, Хорри, отныне тебе этой землей управлять».

Он кашлянул. В течение целой минуты слышалось только тиканье часов. Затем спаниель Джон, беззвучно выбравшись из-под буфета, подкрался к хозяину и с протяжным всхрюком, означавшим полное довольство, привалился к хозяйским ногам. Мистер Пендайс взглянул на него:

– Сдает мой пес, день ото дня грузнеет.

Сказано было с такой интонацией, что преподобный понял: сквайр хочет замять всплеск своих эмоций. В глубине души преподобный разделял это желание.

– Превосходный портвейн, – сказал он.

Мистер Пендайс налил ему полный бокал:

– Не помню, знакомы вы Парамором или нет. Он старше вас – в Харроу вместе со мной учился.

Священник надолго приложился к бокалу.

– Боюсь оказаться лишним, – произнес он. – Пойду-ка лучше домой.

В страстном протесте сквайр вскинул руку:

– Нет-нет, Бартер, прошу вас, останьтесь. Вы здесь свой человек. Я намерен действовать. Не выношу неопределенности. Кстати, приедет кузен миссис Пендайс – его имя Виджел, он опекун этой особы. Я ему телеграфировал. Вы знакомы с Виджелом? По моим подсчетам, он должен был учиться в Харроу в одно время с вами.

Преподобный побагровел и выпятил нижнюю губу. Теперь, когда он почуял врага, ничто не могло принудить его к отступлению. Убежденность в том, что он лишь выполнил свой долг, чуть поколебленная откровенностью сквайра, восстановилась как по волшебству.

– Да, я знаком с Виджелом.

– Мы все обсудим нынче же, за портвейном, – пробормотал мистер Пендайс. – Вроде экипаж подъехал. Вставай, Джон.

Спаниель Джон с усилием приподнялся, подарил мистеру Бартеру сардонический взгляд и снова плюхнулся на хозяйские башмаки.

– Вставай, Джон, – повторил мистер Пендайс.

Спаниель Джон глухо заворчал, словно хотел сказать: «Если я с места сдвинусь, ты тоже сдвинешься, и опять для меня начнется неопределенность».

Мистер Пендайс высвободил ногу, встал и направился к двери, но, не дойдя, вернулся к столу.

– Бартер, – заговорил он, – разве я о себе думаю? Вовсе не о себе! На этой земле прожили жизнь несколько поколений моих предков – значит, это дело принципа.

В лице мистера Пендайса наблюдалась легкая перекошенность – этакое подтверждение, что его философия грешит непоследовательностью. Взгляд был исполнен тоски и тревоги.

А преподобный, который глаз не сводил с двери, ожидая появления своего врага, думал так: «И я не о себе пекусь! Я счастлив, что поступил как должно. Ведь это дело принципа, а я недаром пастырь в этом приходе».

Спаниель Джон издал отрывистое «гав» трижды – по числу вошедших. Это были миссис Пендайс, мистер Парамор и Грегори Виджел.

– А где Джордж? – спросил сквайр, но никто ему не ответил.

Священник, успевший сесть как подобает, вынул из жилетного кармана золотой крестик и воззрился на него. Мистер Парамор приподнял вазу и стал вдыхать аромат розы; Грегори застыл у окна.

Когда до сознания мистера Пендайса дошло, что сын его не приедет, он шагнул к двери и распахнул ее.

– Марджери, будь добра, уведи Джона, – сказал он. – Джон!

Спаниель Джон, видя, что ему уготовано, перевернулся на спину.

Миссис Пендайс смотрела на мужа, вкладывая в этот взгляд все, что, как истинная леди, не могла себе позволить произнести вслух. «Мое место здесь. Позволь мне остаться, я имею на это право. Не отсылай меня» – вот что говорили ее глаза, и то же самое читалось в глазах спаниеля Джона (который отлично знал: когда он лежит на спине, его попробуй-ка сдвинь с места).

Мистер Пендайс поддел пса ногой и перевернул.

– Вставай, Джон! Марджери, будь добра, уведи Джона.

Миссис Пендайс вспыхнула, но не шелохнулась.

– Джон, – не отставал мистер Пендайс, – ступай за хозяйкой.

Спаниель Джон мазнул по полу хвостом. Мистер Пендайс наступил ему на хвост.

– Разговор будет не для женских ушей.

Миссис Пендайс склонилась над спаниелем:

– Идем, Джон.

Спаниеля Джона пришлось тащить волоком – он блестел белками глаз и, казалось, старался выскользнуть из ошейника. Наконец мистер Пендайс закрыл дверь за женой и псом.

– Выпейте бокальчик портвейна, Виджел: урожай сорок седьмого года. Мой отец приобрел его в пятьдесят шестом, за год до смерти. Сам я его не пью – не могу; для себя держу два бочонка юбилейного вина[61]. Парамор, наливайте. Виджел, садитесь рядом с Парамором. Вы знакомы