Эхо черного леса - Владимир Павлович Беляев
Эхо черного леса читать книгу онлайн
Писатель Владимир Беляев (автор трилогии «Старая крепость», повести «Граница в огне», сценария кинофильма «Иванна» и других произведений) и Илларион Подолянин рассказывают в этой документальной повести об одном из эпизодов мужественной борьбы, которую вели по поручению партии чекисты Украины с оставленной гитлеровцами агентурой из числа националистов.
Основное действие повести разворачивается в первые послевоенные годы и, подобно далекому эху, доносится до наших дней.
Факты, приведенные здесь, имели место в действительности. Однако авторы сочли возможным изменить некоторые сопутствующие обстоятельства, а также подлинные фамилии ряда действующих лиц. В отношении выходцев из вражеского стана это сделано потому, что многие из них уже давно порвали со своим прошлым. Сейчас они честно трудятся и являются полноправными гражданами Советского Союза.
…С чайным подносом и кипятком поднялась снизу Зоя Васильевна в цветастом халате. Она уже успела причесаться.
Кравчук, возвращая Загоруйко прочитанный им протокол допроса Дыра, сказал:
— Ну и варенец у вас замечательный, хозяюшка! Холодный-прехолодный. Сроду, кажется, такого не ел…
— Я вам здесь постелю, Николай Романович, — показала Зоя Васильевна на кушетку.
— Какое там — постелю! — воскликнул Кравчук. — Еще до первых петухов мой след должен простыть. И просьба, Зоечка: меня вы здесь не видели. Могила, понимаете? А то мои хлопчики сиротами останутся…
— Ну как вам не стыдно, Николай Романович, разве я не понимаю?
— Всякое бывает. А сейчас ложитесь спать, а мы тут с Иваном Тихоновичем погутарим…
— …Значит, Дмитро не промах? — спросил Загоруйко.
— Старательный парень. И самое удачное — земляк Хмары. Ему эта лиса доверяет. Села-то их рядом. А вот Березняк пока для меня — чистая загадка. Или трус отъявленный, или в одиночку пробует вести какую-то свою, очень тонкую игру.
— Из чего ты это заключаешь?
— Ну посуди: в его глазах я — гость из Мюнхена. Но если бы ты знал, какие он мне показания дал! Липа на липе! Ведь он не подозревает, что я своими ногами все побережье от Сухуми до Батуми исходил, когда на границе служил, и помню, что там находится. Для чего ему врать? Вот вопрос. Либо психом стал от страха, либо в доверие бандитов войти хочет. А для чего ему это нужно? Я не знаю, насколько серьезен замысел Хмары отправить Березняка со мной в Мюнхен, но, во всяком случае, я его поддержал. Это может сохранить Березняку жизнь, лишь бы он сам только чего не напортил. И, пожалуй, надо рискнуть, как мы с тобой договорились.
— Фотографию у Тони я обязательно возьму, — сказал Загоруйко.
— А теперь давай, Ваня, карту, бумагу и чернила, а то скоро светать станет…
БЕЗ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПЕЧАТИ
В одном из особняков Мюнхена собрались представители различных слоев эмиграции, которая и поныне обитает в Западной Германии. В тот июньский вечер 1951 года здесь можно было увидеть бывших вожаков латвийских «айсаргов», эстонских, литовских и украинских националистов, тех беглецов из Венгрии, кто еще недавно подвизался в окружении регента Хорти и Салаши. Были приглашены сюда польские деятели из клики Андерса и Сосновского, из «Зеленого интернационала», возглавляемого бежавшим из Польши вице-премьером Миколайчиком. Среди них были и те, кто незадолго до освобождения Польши Советской Армией и Войском польским бродили там по лесам в шайках, грабя и уничтожая мирное польское население, жаждущее изгнания гитлеровцев. Были приглашены сюда и молодчики из «железной гвардии» румынского фашиста Хориа Сима.
Все они выглядели весьма благообразно, выступая в новой роли — «защитников западной демократии», которую уготовали им те, кто стоял за их спиной. Пришли сюда и вожаки украинских националистов, а среди них и тот загадочный коренастый человек, которого его коллеги привыкли называть «профессор».
Когда все расселись на мягких старомодных креслах, открылась дверь из соседнего с залой кабинета и к собравшимся вошел в сопровождении невысокого худощавого человека лет шестидесяти сам мистер Голин. Невысокий худощавый человек сел рядом с ним и незаметным, но очень пристальным взглядом принялся рассматривать собравшихся, как бы отыскивая среди них старых знакомых.
Несколько иные цели привели теперь того самого полковника абвера Ганса Коха, который при отступлении гитлеровцев напутствовал оставляемых в Черном лесу бандитов Хмары на это новое, далеко не первое в его жизни, таинственное заседание. Об этих-то целях и сказал вскользь Голин, открывая заседание.
— Пусть не удивляет вас, господа, что здесь нет представителей печати. Пока в них нет необходимости. Все, о чем мы будем говорить сегодня, до поры до времени должно остаться в тайне. Прошу каждого сделать из этого необходимые выводы. Я хочу представить вам нашего друга, виднейшего теолога и ученого-историка Ганса Коха. Уже одно то обстоятельство, что господин Кох является руководителем Мюнхенского института по изучению Восточной Европы, достаточно хорошо аттестует его. Наш уважаемый канцлер господин Аденауэр всегда прибегает к консультации господина Коха, когда речь идет о Советском Союзе. Прошу, господин Ганс Кох!
— Я весьма благодарен мистеру Голину за столь лестную рекомендацию, — сказал Кох, поднимаясь и оглядывая присутствующих холодными голубоватыми глазами. — Еще до войны, когда я был профессором Кенигсбергского университета, мне приходилось встречаться со многими из господ, которые приглашены на это ответственное заседание. По долгу службы я бывал в Риге, в Таллине, заезжал в Вильно, ну и, разумеется, в близкий моему сердцу Львов. Я вспоминаю об этом, чтобы подтвердить: интересы земель, которые вы здесь, господа, представляете, мне близки и знакомы. Вас объединил «антибольшевистский блок народов» под одним, общим знаменем борьбы с коммунизмом. Тут мы можем говорить открыто. Какова бы ни была наша пропаганда, предрекающая скорое падение Советского Союза, коммунизм укрепляется и влияние его ширится с каждым днем. Пора нам, господа, приступать к более решительным действиям. Изучать врага. Знать его. Парализовать его действия.
Ганс Кох сделал паузу и отпил глоток содовой из стакана, который придвинул ему Голин.
— Последнее время все чаще и чаще советские деятели выступают с идеями борьбы против так называемого колониализма. Не будем скрывать — идеи эти, как утверждает печать, находят широкий отклик среди колониальных народов. Они настаивают на самостоятельности, проклинают «западных колонизаторов» и все чаще обращают свои взгляды в сторону Советского Союза. А в этом большая опасность для западного, свободного мира. Кое-кто из вас, господа, занимаясь своими национальными делами и мелкими дрязгами, не замечает этой растущей опасности. Что же нам с вами надо делать? Прежде всего, пустить в обращение широко аргументированное обоснование опасности СОВЕТСКОГО КОЛОНИАЛИЗМА. Я подчеркиваю эти слова, потому что они отныне должны пропитать всю нашу пропаганду, все наши действия. В контакте с нашим институтом по изучению Восточной Европы деятели заокеанской эмиграции уже подготовили научно обоснованные доказательства того, какую опасность представляет для западной демократии советский колониализм. Вполне возможно, что когда-нибудь на одном из международных форумов с этим тезисом выступит крупный государственный деятель, которого нельзя будет прямо заподозрить в причастности к нашим европейским делам. Выступление его будет ответственным. А вам, господа, надо будет быть подготовленными к тому, чтобы здесь, на Европейском континенте, поддержать его выступление, присоединить свои слова и доводы к его словам. Пусть эта перекличка через океан сведет на нет пропаганду Москвы, докажет миру, что главной опасностью для свободных народов является советский колониализм. Надо отрицать и затушевывать все достижения Советского Союза. Ну, а если ко всему этому (тут Ганс Кох перевел свой взгляд
