Юность моя заводская - Леонид Семёнович Комаров

— Простите, здесь живет Ковалев?

— Здесь. Проходите, пожалуйста.

Девушка убрала с порога ведро и пригласила в комнату.

— Садитесь, подождите немного. Саша должен скоро прийти.

Она затворила дверь, а я сел к столу, накрытому белой с голубыми цветами скатертью. Через несколько минут появилась девушка — уже причесанная, в синем платье с короткими рукавами. Густые ленточки бровей были точь-в-точь как у Саши.

— Давайте знакомиться. Таня, сестра Саши, — сказала она, протягивая мне руку. — А вы, если не ошибаюсь, Сергей Журавин? Угадала?

— Угадали. Но как?

— О! Читаю по лицам.

Она рассмеялась весело и простодушно.

— Саша мне о вас рассказывал.

— Что же, если не секрет?

— Не волнуйтесь. Только хорошее.

Мы с нею разговорились так легко и свободно, словно были старыми знакомыми.

— Хотите что-нибудь почитать?

Таня подошла к книжному шкафу, снизу доверху заставленному книгами. Здесь были томики Пушкина, Толстого, Горького, Симонова. Она доставала книги одну за другой, высказывая свое мнение о каждой. Я, к стыду своему, должен был признаться, что многого не читал. Читал я мало и без системы. Вообще, получалось у меня странно: неделю мог не отрываться, если книга очень интересная, а потом месяца два даже в руки не брал. И совсем не потому, что не любил читать. Откровенно сказать, боялся: книг многовато, все не перечитаешь. Они манили и страшили меня.

— У вас богатая библиотека!

— Да. Мы с Сашей каждый месяц покупаем.

Вскоре пришел и Саша.

— А! Сергей, здравствуй! Я тут по делам ходил. Знакомься — моя сестренка.

— Уже знакомы, — улыбнулась Таня. — Обо всем наговорились. Ты знаешь, Саша, Сергею понравилась наша библиотека.

— Это Татьяна увлекается литературой. Каждый месяц выуживает у меня деньги и свою стипендию почти полностью тратит.

— А сам? Кто вчера принес целую кипу книг?

— Так то технические да учебники. — Саша подмигнул мне. — В институт решил поступать. Ну, а ты? Никуда еще не надумал?

Я пожал плечами и протянул ему Костино письмо.

Саша развернул листок. Глаза его быстро пробежали по строчкам. У висков собрались веточки добрых морщинок.

— Ого! Ты гляди, в армии тоже автоматизация… Стоп! Ну, что я ему говорил! Рад за Костю. А то он, знаешь, как-то неустойчиво по земле ходил. Теперь тон у него определенный, уверенный. Понял, что ему нужно. Слава богу! А помочь ему надо. Верно? Давай-ка учебники вышлем, а?.. Танюшка! Посмотри, пожалуйста, у нас должны быть учебники по математике и физике. Если не изменяет память, лежат они в старом чемодане, что на кухне под столом. Посмотри.

Таня вышла и вернулась с книгами и чайником в руках.

— Вот вам физика, а вот чай. Будем пить с лесным медом. Мама из деревни прислала.

Таня быстро расставила на столе чашки и начала разливать золотистый чай.

— Вы когда-нибудь пробовали лесной мед? Вкусный такой, ароматный! В нем все лесные запахи живут.

Мы пили чай, рассуждали о новых кинокартинах, о литературе, о технике. Саша, мечтательно прищурив глаза, рисовал мне картину завода будущего, где почти не видно людей, только одни машины, целые автоматические цехи.

— Выходит, — сказал я, — нам, слесарям, тогда делать будет нечего?

— Видишь ли, тогда и слесарь не такой будет. Это будет человек очень высокой квалификации, с высшим образованием.

— Ну да! — усомнился я. — Слесарь и с высшим?

— А как ты думал? Там и кибернетика, и электроника. Вот я книгу достал про станки с программным управлением. Хочешь, покажу?.. Тут все задание станку записано на магнитофонной ленте. Да! Умница, а не машина!

Допоздна засиделся я у Ковалевых. Просто и хорошо было у них. Уходить не хотелось.

— Заглядывайте к нам почаще, — сказала на прощанье Таня.

— Спасибо! Обязательно приду.

Несостоявшийся сюрприз

«28 июня 1951 года.

Ковалев собирается в институт. Костя Бычков кинулся учиться. Недавно в читальне встретил Мишку Стрепетова. Он занимался алгеброй.

— Учишься?

— Собираюсь, Что ж я, всю жизнь должен на граблях сено отгребать?! Увольте! Пойду в техникум.

— В вечерний?

— Угу.

— А что, если мне тоже податься?..

— Настоятельно рекомендую. Грамотный дурак гораздо ценнее любого безграмотного умника. Угу. Как ты думаешь, выйдет из меня когда-нибудь, скажем, директор завода? Оклад там приличный, персональная машина, почетное место во всех президиумах. Что я, лыком шитый или шиком крытый?.. Согласен, на худой конец, главным инженером.

— Нет, кроме шуток. Это идея, насчет техникума. Мне такая мысль почему-то в голову не приходила.

— Не удивляйся. Гениальные мысли посещают только гениальные головы.

На другой день я зашел в техникум, узнал условия приема, а чуть позднее отнес документы. О своем намерении учиться я ничего не сказал матери, но потихоньку принялся готовиться к приемным экзаменам. Когда садился за книги, мама старалась не мешать: неслышно двигалась по комнате, говорила с Женькой шепотом и выпроваживала его куда-нибудь, а сама уходила на кухню.

— Слава богу, кажется, и мой Сережка взялся за ум, — рассказывала она соседке. — Что-то решает, пишет. Может и вправду поступит учиться. Младший вот плохо себя ведет. Вчера вызывала в школу классная руководительница: шалун, говорит, весь верченый, крученый. Учится неплохо, а ведет себя ужасно. Сладу нету.

— Ничего, пройдет, — отвечала соседка. — Возраст такой, самый переломный».

«16 августа 1951 года.

Четыре экзамена выдержал благополучно. У меня две «тройки» и две «четверки», а Мишка Стрепетов, по его собственному выражению, «спихнул на «международную», все сдал, себе ничего не оставил».

Последний экзамен — устная математика.

Мишка предложил заниматься вместе.

— Ты знаешь, — сказал он, — моя голова не приспособлена для таких сложных предметов. Надеюсь, ты вытащишь меня в критическую минуту».

«19 августа 1951 года.

Сдавали математику. Принимал экзамен мрачный старик с реденькими седыми волосами, обрамляющими лысину, с крупным малиновым носом и припухлыми обвислыми щеками. Наш будущий преподаватель Николай Николаевич.

Я волновался больше, чем когда сдавал первые экзамены. Наверное, потому, что это был последний экзамен и от него зависело, буду я зачислен в техникум или нет.

Николай Николаевич посмотрел на меня поверх очков пристальным изучающим взглядом, как бы говоря: «Ну-с, молодой человек, сейчас мы тебя проверим, на что ты способен!»

Вначале я немного путался, старательно подыскивая подходящее выражение, а потом пришла уверенность, и я говорил совсем свободно.

Николай Николаевич слушал молча, изредка поправляя очки и разглядывая носки своих ботинок.

— А ответьте на такой вопрос, — сказал он, взглянув на меня поверх очков, — зачем вы пришли в техникум?

Я