Русский клуб - Владимир Дэс

Товарищи, коллеги по бизнесу, очевидно, уже твёрдо усвоили основной закон рынка: человек человеку враг. И они пытались то тут откусить, то там отжать хоть маленькую частичку «Русского клуба».

Но Глеб не злился на них. Ему было жаль этих людей. Он представлял, что будет с ними, когда они узнают, что все потуги посадить его были всего лишь пшиком.

И этот пшик произошёл.

Глебу позвонил председатель суда и сказал, что его уголовное дело рассматриваться не будет и прекращается в связи с отменой статьи УК РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях».

После того как все судебные страсти по Глебу улеглись, неожиданно рядом с ним появился товарищ с Запада, некий месье Моро. Знакомство произошло как бы непринуждённо, за кружкой пива в баре Нижнеокской ярмарки.

Своего разведчика Андре Моро французы внедрили и легализовали в России очень элегантно. Он, под именем Василий Тулупов, по документам выпускник Свердловской киностудии, поступил на двухгодичные Высшие курсы сценаристов и режиссёров в Москве. Там получил место в общежитии. Затем Тулупов потерял старый, фальшивый, зелёный советский паспорт, и ему выдали новый, настоящий, красного цвета, российский.

Темой своего диплома, как режиссёр документального кино, он выбрал жизнь и работу дважды Героя Социалистического Труда машиниста паровоза Ивана Петровича Застулина. Сценарий Василия в деканате утвердили. Согласие Застулина он тоже получил и поехал снимать воспоминания героя-машиниста. Тот в молодости работал, доставляя грузы по всему Советскому Союзу, в том числе и на российские объекты военно-стратегического значения.

Так Андре Моро попал всюду, куда вели рельсы. Под утверждённый сценарий и поручительство самого героя Тулупову оформили допуски на посещение закрытых городов и оборонных заводов, куда возил секретные грузы машинист Застулин.

Таким образом французский разведчик как бы прошёл героический путь ветерана-машиниста, и он не только снимал на камеру, что хотел, но и получил доступ к сверхсекретным материалам в архивах. Моро радостно потирал руки и уже готовил в пиджаке дырку под орден Почётного легиона, но тут… тут вмешался совсем нелепый случай.

На Высших курсах Василий Тулупов был в авторитете. Его избрали старостой общежития. И он, приехав из очередной командировки, во дворе общежития на ночь глядя увидел драку. Пятеро парней молотили друг друга что есть мочи. Девчонки позвонили в милицию, и пока патрульная машина ехала, чтобы унять драчунов, Василий решил сам прекратить это безобразие. Слово за слово, и через минуту все пятеро, прекратив драться между собой, накинулись на него. В результате все пятеро лежали на земле: кто с вывихнутой рукой, кто со сломанной ногой, кто с разбитой головой.

И тут приехала милиция. Пятеро лежат, один стоит. Забрали всех в отдел. Кто кого бил – уже не разберёшь. Провели медосмотр всех шестерых. Врач из травмпункта, раньше работавший с командой спецназа, сразу обратил внимание на необычное развитие мышц Тулупова, как будто он был не студентом, а специалистом по рукопашному бою. И даже намекнул следователю, что данный товарищ, очевидно, проходил где-то подготовку. И весьма серьёзную. Следователь побеседовал с гражданином Тулуповым, но ничего необычного в его биографии не обнаружил. А врач из чистого любопытства позвонил своему коллеге, работавшему с группой «Альфа», и рассказал про странного товарища с Высших режиссёрских курсов. И Тулупова из отдела милиции тут же перевезли в подвалы контрразведки.

Дня два его допрашивали, но ничего не добились. Послали запросы в Свердловск. И была бы крышка французскому разведчику Андре Моро, если бы не вмешался машинист, Герой Труда. Под его поручительство Моро-Тулупова выпустили. Но тут пришёл ответ от Свердловской киностудии о том, что студента Тулупова у них никогда не было. Контрразведчики бросились в общежитие, но того и след простыл. Долго метались, искали. Не нашли.

А в годы перестройки, после реформ в КГБ, сотрудники, которые вели дело Тулупова, уволились. Да и герой-машинист умер. И, чтобы не трогать имя ветерана, дело по сбору информации на секретных объектах СССР закрыли.

Все материалы, наработанные месье Тулуповым с Героем Соцтруда, уже устарели и утратили свою актуальность. А сам Моро, побывав в Москве и Питере, появился в Главном ярмарочном доме Нижнеокска, где Глеб с ним и познакомился.

Товарищ француз был очень кстати, потому что к этому времени Глеб начал продвижение народных российских промыслов за границей. Под этот проект он приобрёл в деревне Ковернино один из цехов по производству хохломских изделий.

Роспись зародилась в нижнеокском Заволжье в XVII веке – в Ковернино и Хохломе Семёновского уезда. Мастера, жившие в окрестностях, вырезали из липы и раскрашивали чашки, плошки, кружки, ложки, игрушки и в базарные дни привозили свой товар в Нижнеокск.

И просто, и красиво.

Этот стиль росписи, который славился на всю Россию, стали называть хохломой. Эти изделия не вздувались и не трескались.

Но с началом перестройки почти весь мировой рынок наводнили подделки, сделанные из прессованных опилок и без всякой термической обработки.

В Марселе же был целый торговый дом «Русская хохлома», со штатом, складами и разветвлённой сетью продаж. Глеб, реализуя проект по хохломским изделиям, поехал туда, взяв с собой разнопрофильных специалистов, чтобы, проведя полную ревизию, приобрести данное пред – приятие.

При торговом доме оказался фургон для перевозки товара, раскрашенный под хохлому. Водителем был алжирец, работавший на нём ещё со времён Советского Союза. Звали его Акрам, и он более или менее говорил по-русски.

Глеб с ним подружился и часто беседовал, расспрашивая про Африку и пустыню Сахару.

А Акрам очень интересовался Сибирью, считая, что Сибирь – это и есть Россия, а особенно расспрашивал, как русские живут там, где почти круглый год холодно, нет солнца и ещё вдобавок всё засыпано снегом.

Глеб объяснял, что мороз для русских так же естественен, как для арабов жара.

Акрам удивлялся, но было видно, что он никак не поймёт, как люди могут жить в таких жутких условиях.

– А мороз – это как? – не унимался алжирец.

– Это когда уши отваливаются и ты в валенках и кока-колу не пьёшь, а сосёшь, как сосульку.

Акрам задумался, пытаясь всё это представить.

– А зачем вы там живёте? Кругом же полно тёплых стран!

«Глупый он, и вопросы у него глупые», – решил Глеб и стал объяснять Акраму:

– Человек, живущий в холоде, всегда выживет в тепле, а вот человек, привыкший жить в тепле, не выживет в холоде. Климат на Земле меняется. Там, где сейчас пустыня Сахара, были джунгли, а там, где сейчас Голландия, – лёд. Думаю, что скоро на Земле так потеплеет, что там, где сегодня Европа, будет жаркая пустыня, а