Русский клуб - Владимир Дэс

– Вы шутите? – заволновался Акрам.

– Шучу? Сходи в музей Мирового климата, там всё тебе разъяснят.

В Марселе, помимо французов и алжирцев, проживало множество потомков эмигрантов из России, ещё первой волны, после революции 1917 года. Это были дети дворян. О современной России они не знали почти ничего, да и между собой были едва знакомы. Теперь, сильно постарев, они желали от таких, как Глеб, «новых русских», узнать, как живёт их бывшая империя сегодня. И по вечерам эти скучающие по России эмигранты приглашали Глеба на обеды или ужины на двоих.

Перед самым отъездом Глеба из Марселя он познакомился с Уваровым Михаилом Бориславовичем, в эмиграции Мишелем д’Увар, которого в 1918 году, ещё совсем мальчишкой, родители увезли из России.

Это был крепкий, седовласый, аккуратно одетый восьмидесятипятилетний мужчина.

Уваров тоже пригласил Глеба на ужин.

Глеб не любил этих потомков бывшей российской элиты, но приглашения принимал. Скоро ему надоело слушать, как эмигранты любят Россию. «Любили бы, – считал Глеб, – давно бы приехали, а так одни разговоры. Когда любят, живут вместе».

Поэтому на последних званых обедах Глеб стал озорничать. Он приходил не один, а с парой-тройкой своих работников.

Рассуждал Глеб так: «Чего мои товарищи в гостинице будут сидеть? Эмигрант-миллионер не обеднеет от лишней чашки буйабеса».

Увидев, что Глеб пришёл не один, господин д’Увар засуетился. Глеб же, засунув руки в карманы, смотрел на всё это отстранённо, а его спутники и вовсе болтали друг с другом, как будто это их ни с какой стороны не касалось. Официанты подставили новые столики, принесли дополнительные приборы. Едва все расселись, как прибежал ещё кто-то опоздавший из команды Глеба, а с ним ещё несколько человек. Мишель, натянуто улыбаясь, позвал официантов, хозяина ресторана, что-то им объяснял. Опять приставляли столы, искали стулья. И только все успокаивались, как приходил ещё кто-то.

В конечном итоге хозяин ужина оказался затёртым где-то среди приставных столов. С бордовым лицом, с полными ужаса глазами он взирал на то, как его незваные гости распоряжались официантами, разносившими серебряные супницы со знаменитым и страшно дорогим супом. Никто уже не замечал растерянного эмигранта, да многие его и просто не знали. Все с ходу начали выпивать и закусывать, а выпив и закусив, начали ругать французскую кухню. Съеденный суп назвали бурдой, а вино – кислятиной, вспоминали щи и водку, а наиболее резвые требовали чего-нибудь посъедобнее и покрепче. И только к ночи разошлись по гостиницам.

В зале остались бедный – в самом прямом смысле после счёта за званый обед «на двоих» – Мишель д’Увар и Глеб.

Но прощались они друзьями. Обменялись адресами, и Глеб обещал так встретить Мишу в России, что всем чертям тошно станет.

И он приехал.

Глеб встретил Михаила Бориславовича в аэропорту Нижнеокска и привёз его в свой «Бизнес-клуб».

Проводя экскурсию по заведению, он увидел, что гость сильно разволновался во время показа русской печи.

Там в десятилитровом чугуне готовил телятину шеф-повар Сергей Иванович. По всей кухне разливался запах томлёного мяса. Гость из Франции обратился к шеф-повару:

– Покажите, что вы варите?

Сергей Иванович огромным ухватом, с использованием катка достал чугун.

Михаил Бориславович вытаращил глаза на огромные куски настоящего мяса в чугуне, из которого исходил дух здоровой и вкусной пищи.

Вдохнув этой сытости, он покачнулся и, обняв Глеба, заплакал:

– Я этого запаха не ощущал семьдесят лет. Это запах моего детства, это запах обедов в родовом поместье. В Европе мясо не пахнет. Чтобы оно было съедобным, его надо обязательно поливать целым рядом соусов.

Сергей Иванович достал кусок говядины из чугуна и, присолив, подал его со ржаным хлебом. Мишель проглотил его в одну минуту.

Но это было потом, а пока эмигрант ещё был в Марселе и, не зная, как его встретят на бывшей родине, только плакал, оглядывая опустевшие столы. И было непонятно отчего: от неожиданных и непредвиденных расходов или от расставания с новым другом.

Глеб уже закончил всё, что запланировал в своей бизнес-программе, и пора было возвращаться в Россию.

Понимая, что в портовом городе нужен глаз да глаз, Глеб созвонился с Моро и попросил стать куратором его хохломского проекта в Марселе. Моро согласился. Они сдружились ещё сильнее, и, часто приезжая в Нижнеокск, тот даже завёл интрижку с одной из помощниц Глеба.

В один из приездов Андре подарил Глебу красивые настенные часы в виде герба России с двуглавым орлом, с маятником и мягким боем, работающие от батареек.

Они украшали кабинет Глеба до избрания его депутатом.

Депутатом Городской думы Глеб стал легко.

На заводе «Гидролёт» у него был соперник, какой-то местный активист по фамилии Чечевичкин. Он говорил избирателям: «Я такой же, как вы. Живу плохо, еды нет, пол гнилой, краны текут, унитаз не работает. Голосуйте за меня!» Ему кричали в ответ: «Себе жизнь не можешь наладить, а нам и подавно не сможешь помочь!» Подавляющее большинство проголосовало за Глеба, который смог создать реальные рабочие места на своих предприятиях.

Глеб был в первой Городской думе единственным предпринимателем. Остальные тридцать пять депутатов были либо главными врачами больниц, либо директорами школ, либо просто громкоголосыми горлопанами, но всё знавшими и всё умевшими.

После первого заседания губернатор, оставшись с ним один на один, вдруг сказал:

– Ты теперь депутат – лицо неприкосновенное.

– Не понял?

– А чего тут понимать? Есть вещи, которые с тобой нельзя теперь делать людям в погонах.

– Что со мной нельзя делать?

– Что-что… Арестовать, например, обыскать и, в общем, много чего они не могут с тобой сделать. Как, впрочем, и со мной.

Глеб вообще не понял разговора.

Борис Ефремович, видя это, сказал:

– Ты вот что: езжай сейчас к себе в офис и выкинь из своего кабинета настенные часы.

– Какие часы?

– У тебя что, их там сотня висит?

– Одни…

– Вот их и убери.

– Зачем?

– Затем. Убери, и всё.

Глеб всё понял и не стал больше задавать вопросов.

Он поехал в офис, вошёл в кабинет, снял со стены часы, покрутил их и попросил пригласить Майора.

Тот пришёл, Глеб его спросил:

– А у нас есть специалист по спецтехнике?

– По спецтехнике какой?

– Подслушивающие устройства, например.

Майор внимательно посмотрел на часы и ответил:

– Это незаконная деятельность, Глеб Андреевич.

– Знаю, поэтому и спрашиваю. У меня вот часы, надо их осмотреть.

Майор вызвал некоего Петровича. Пришёл мужичок лет пятидесяти, вынул из часов какой-то странный механизм, с виду больше напоминавший музыкальный камертон, чем прослушивающее устройство.

Петрович