Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

мелькавшее перед ним черное платье внезапно исчезло. В растерянности он остановился посреди быстро двигающейся толпы, сбивая ее неумолимо-настойчивый ход. Встретив неожиданное препятствие, ее поток замедлился и стал с двух сторон быстро обтекать Алексея, налаживая новое, в два ручейка, русло.

Он стоял и в отчаянии вертел головой, не ощущая толчков и не слыша отпускаемых на его счет ругательств. Вдруг черное платье мелькнуло на другой стороне Невского проспекта; как сумасшедший, он бросился на красный свет, спасаемый исключительно закупорившей проезжую часть пробкой.

Здесь, у метро, толпа стала еще гуще; сотни людей двумя разнонаправленными потоками одномоментно входили в подземелье и выходили из него, и он снова потерял из виду черное платье. Но вот оно опять появилось! Хазабика медленно продвигалась вместе с несущей ее толпой к стеклянным дверям метро, а… еще одна, точно такая же, Хазабика почему-то выходила из других. И та, другая, повернула направо, на канал Грибоедова. На секунду он растерялся, и пока раздумывал, за которой же из двух Хазабик ему бежать, та, что входила в метро, уже исчезла. Тогда он бросился направо, за угол, и увидел шагавшую вдоль канала девушку в черном. Он ускорил шаг, она шла ровно, не торопясь, он уже почти бежал и все почему-то никак не мог догнать ускользающую Хазабику. Так они дошли до места убиения Александра Второго, и Хазабика свернула в Михайловский сад. Вслед за ней вошел в чугунные ворота Алексей.

И тут девушка опять растворилась. Обежав весь сад, измученный напрасной погоней, Алексей присел на скамью. Какой-то мужчина на другом конце скамейки, отворотясь от Алексея, кормил мороженым воробьев.

– Послушайте, – обратился к нему Алексей. – Вы не видели тут одну девушку… Хазабику?

Незнакомец вдруг развернулся всем корпусом к Алексею и, глядя на него пронзительными черными глазами, в упор спросил:

– А зачем тебе Хазабика?

Алексей похолодел. Кормящий воробьев мужчина был Магомед.

«Что вы здесь делаете? – хотел было закричать Алексей. – Зачем вы приехали к нам?» – «Это вы приехали к нам, – так же молча возразил на его немой вопль Магомед. – Вы первые. А это – наш ответный визит». – «А как же Хазабика? – подавленно спросил Алексей. – Где она?» Магомед усмехнулся. «Там, где и полагается быть чеченской женщине. Дома». – «Это… на Чайковской?» – удивился Алексей.

Но кормивший воробьев мужчина усмехнулся и, не отвечая, пошел прочь. Через мгновенье он исчез так же внезапно, как и девушка в черном.

6

Галина так и не узнала, что случилось с Алексеем в следующий момент (он и сам не мог вспомнить) и кто вызвал для него «скорую помощь». На другой день ей позвонили из больницы, и она, уже научившаяся принимать плохие вести, не впадая в истерическую панику, быстро собралась и поехала к сыну. «Только бы не шизофрения! – думала она по дороге в метро. – Господи, только не шизофрения!..»

В последнее время она стала быстро сдавать. Болела спина, болели колени, мучила одышка, она уже с трудом поднималась на свой четвертый этаж без лифта. А ее лицо, еще совсем недавно свежее и молодое, осунулось, посерело, тонкие рубцы морщин проложили дорогу вдоль щек, и под глазами, и на переносице. «Посмотрел бы на меня сейчас Сергей», – усмехнулась Галина. И еще: «Как быстро прошла жизнь… Неужели это у всех… так? Или только у одиноких женщин, родивших по одному ребенку и теперь дрожащих за эту единственную, не дай Бог отобранную от них жизнь!.. Да, наверное, по многу раз рожавшие женщины так по-звериному не цеплялись за жизнь своих сыновей… потому что… потому что, во-первых, сыновья умирали за отечество, а не за… чьи-то нефтяные интересы, а во-вторых… то, что мы все вычеркнули напрочь из головы и сердца: „да будет воля Твоя!“ Поздно, поздно мы вспоминаем о Твоей воле, Господи. Все поздно…»

Галину встретил молодой врач. «Студент или практикант?» – подумала Галина. Но Семен Борисович оказался дипломированным специалистом и вовсе не таким уж юным, каким показался поначалу Галине. Уже имея представление о чеченском синдроме, он долго и уверенно говорил ей о навязчивых идеях, галлюцинациях и прочем. Нет, это не шизофрения, но нужна грамотная реабилитация, жаль, что они не воспользовались ростовским госпиталем, там неплохо справляются с подобными проблемами, но если Галина пожелает, так сказать, ради сына, учитывая плачевное состояние нашей медицины, отсутствие отечественных лекарств и прочее, то он готов, в свою очередь…

– Сколько? – прервала красноречивую песнь доктора Галина.

Семен Борисович назвал сумму.

Сумма показалась Галине заоблачной, но она согласно кивнула, еще не думая о том, где возьмет деньги. Ей не дали свидания с сыном, но любезно разрешили ежедневные передачи и воскресные прогулки. Она попросила для Алеши отдельную палату, на что Семен Борисович, изумившись, поднял маленькие рыжеватые бровки чуть не до середины лба и недоуменно развел руками. Галина все поняла и больше ни на чем не настаивала.

Приехав домой, она машинально открыла почтовый ящик – в нем лежал заграничный конверт.

«Господи, неужели от него?» – екнуло сердце. И, не разбирая обратного адреса, лихорадочно вскрыла письмо.

«Ты куда пропала? – писала Татьяна. – Звоню тебе уже год! У меня такие дела, узнаешь – крыша поедет! Представь, я вышла замуж! Это случилось совершенно неожиданно. Вот ведь не зря говорят: пути Господни неисповедимы, аминь, аминь! Помнишь, я тебе писала про шведа?.. Ну и все, с тех пор завязала. Все, думаю, шабаш, отгуляла свое, Димитревна, сиди теперь в девках до старости, жди, пока у Леньки внуки пойдут.

И вот еду я в очередной раз за шмотками в Польшу и – случайно – знакомлюсь в аэропорту с греком! Чего уж он делал там в этой долбаной Польше, не знаю. А только как увидел меня, так ему крышу и снесло. (Я теперь блондинка с потрясающим розоватым оттенком, может, это подействовало, потому как, честное слово, других причин, ей-Богу, нет!) Ему пятьдесят три, вдовец, трое детей, все девицы и уже замужем. Так что Ионос – вольный казак и сразу предложил руку и сердце. Я, вспомнив шведа, опять же, говорю: погоди, мол, не гони лошадей, надо ж как-то приглядеться друг к другу и вообще. К тому ж, говорю, у меня бизнес, мне надо барахло домой отвезти. Короче, приезжаю я к нему через месяц по вызову в Грецию, а он уже всем сродникам раструбил, что женится на русской бизнесменше, и встречают меня в Афинах как королеву английскую. Дочери не ахти какие красавицы: черные и носатые, но довольно милые тетки и вполне доброжелательные. У всех троих, как я уже сказала, мужья