Робкие создания - Клэр Чемберс

ли не раньше, чем Гила увезли на скорой. Хелен так и не узнала, какую роль отводили ей в этом скандале, хотя еще долго после случившегося замечала, как разговоры в комнате для персонала обрывались, стоило ей войти без стука.

Она хотела поехать с Гилом в больницу, но тут же вспомнила – в такой ситуации рядом с ним должна быть Кэт. Пока одна из медсестер обрабатывала и перевязывала рану, останавливая кровь, Хелен сидела рядом с ним на полу, и он все никак не отпускал ее руку. Гил потерял сознание всего на несколько секунд, но долго не мог осознать, где он и что произошло.

Гил впервые предстал перед Хелен таким покорным и беззащитным: обескураживающее превращение из врача в пациента лишило его привычной уверенности, и он без конца благодарил медсестру и шептал извинения.

– Скажи Уильяму, что я в порядке. Пусть не переживает, – сказал он напоследок, когда санитары уложили его на носилки.

Хелен помчалась в его кабинет, села за стол и позвонила Кэт. На рукаве халата высыхало кровавое пятно. Они с Кэт больше не общались с тех пор, как она приходила к ним в гости. И теперь точно так же, как их отношения с Гилом начались с разговора с его женой, им же они и завершатся.

Кэт взяла трубку и попросила дать ей пару секунд, чтобы отдышаться – она была наверху, меняла постельное белье.

– Только не пугайся, с Гилом все в порядке, – аккуратно начала Хелен, держа в голове, что Кэт в положении, даже сознавая, что волнение неизбежно.

– Что случилось? – настороженно спросила она.

– У пациентки случилась истерика. Он пытался ее угомонить, но вмешался другой пациент. В суматохе Гил упал и ударился головой. Но ничего страшного – он в сознании, разговаривает. Его отвезли в Кройдон на рентген.

– Какой ужас! С ним правда все нормально?

– Да. Я говорила с ним перед тем, как его увезли. Он, разумеется, попросил тебе сообщить.

– Я знала, что рано или поздно такое случится, – сказала Кэт. – У вас там нет никакой нормальной защиты для персонала. А Гил вечно лезет куда не просят.

Хелен подумала, что насчет последнего Кэт чертовски права, хоть этого и не понимает.

– Ты сможешь добраться до больницы? – спросила она, вспомнив, что машина Гила осталась на парковке.

– Попрошу соседа меня подвезти. Он всегда выручает.

– Если нужно, я могу посидеть с детьми… – нехотя предложила Хелен в надежде услышать отказ.

– Нет, не нужно, спасибо. Сьюзен уже вполне взрослая и сможет присмотреть за братом.

– Кстати, мама сказала мне, что вы ждете еще одного.

– Все так. В моем-то возрасте. – Кэт тихонько усмехнулась, и Хелен услышала в ее голосе усталость. – И о чем только мы думали.

– Ну… Ребенок – это всегда благословение, – сказала Хелен, размышляя про себя, думали ли они в принципе.

– Гил так и говорит. Он всегда хотел третьего и, конечно, очень рад, что получилось.

“Ну разумеется”, – подумала Хелен.

Очередное предательство. Как гром среди ясного неба. Ей казалось, что падать ниже уже некуда, но этот жалкий, неуклюжий и обреченный роман, катящийся к концу, еще таил немало горьких разочарований.

– Так и должно быть, – произнесла она, собирая по крупицам остатки своего достоинства.

У нее еще будет время, чтобы зализать раны. Сейчас есть дела поважнее.

К семи вечера Хелен обошла сад, заглянула во все комнаты отдыха, но на обширной территории Уэстбери-Парка и в зданиях-лабиринтах найти человека, решившего спрятаться, было почти невозможно. Расстроенная, она вернулась в главный корпус. Придется сообщить Клайву и Джун, что Лорейн исчезла, и объяснить, при каких обстоятельствах это произошло. Несмотря на то что солнечный свет еще струился сквозь высокие окна, неся тепло, пока Хелен набирала номер брата, ее кожа покрылась мурашками. К ее огромному облегчению на этот раз трубку снял Клайв: рассказать новость Джун было бы вдвойне трудно.

– Привет, Клайв, это я, – скорбным тоном проговорила Хелен.

– О, привет, – на удивление бодро отозвался брат, и ей стало жаль, что придется испортить ему настроение. – Как здорово, что ты позвонила!

– Я по поводу Лорейн…

– Хочешь с ней поговорить?

– Что? Она дома?

– Да, вон на диване сидит, смотрит музыкальное шоу. Ни с того ни с сего появилась на пороге, сказала, что по дому соскучилась.

Беспечный тон Клайва дал Хелен надежду, что Лорейн, по крайней мере пока, не вдавалась в подробности истинной причины своего возвращения.

– Она ничего не говорила?

– Нет. Просто что заскучала и захотела домой. Наконец-то она вернулась! Мы так рады.

В трубке раздавался веселый гомон телевизора.

– А, ну и славно. Она так внезапно пропала – я хотела убедиться, что с ней все в порядке, – сказала Хелен. Голос предательски дрогнул от облегчения, которого она не заслужила.

– Хочешь, я позову ее к телефону?

– Нет-нет, пусть отдыхает, – поспешно ответила Хелен. Ей предстоял трудный разговор с Лорейн, а извинения лучше приносить лично. – Я передам врачу, что она дома, и уточню, какие нужны лекарства.

– Я всегда знал, что у нее ничего серьезного, – сказал Клайв, понизив голос. – Из нее шизофреничка, как из меня балерина. Но я правда благодарен вашей богадельне за то, что там мою дочь научили ценить домашний уют. – И добавил: – Без обид.

– Ну что ты, – отмахнулась Хелен, не находя в себе сил защищать Уэстбери-Парк от нападок. И подумала: “Он ведь и половины не знает”.

Проходя мимо запертого и пустующего кабинета Марли Холта, Хелен столкнулась с Лайонелом Франтом, который только что услышал о произошедших днем событиях от медсестры, делавшей Гилу перевязку.

– Как самочувствие доктора Раддена? – спросил он спокойно, без намека на издевку. – Мне только сейчас сообщили.

– Пока неизвестно. Но когда его увозили, он был в сознании и мог разговаривать.

Лайонел кивнул, встревоженно вглядываясь в ее лицо:

– С вами все в порядке? Говорят, вы там были.

Хелен вдруг осознала, что все еще не сняла окровавленный халат.

– Да, все хорошо, спасибо. – В отсутствие Марли Холта ей придется самой сообщить Лайонелу, что и Лорейн, и Уильям покинули территорию больницы. И она знала, что ему не составит труда назначить виноватых. – У вас найдется минутка? Хотела с вами посоветоваться.

Если унижение неизбежно, можно хотя бы попытаться принять его с достоинством.

– Конечно, – отозвался он.

Лайонел проводил ее в свой кабинет – куда более тесный и скромный, чем у Гила. Стол, заваленный историями болезни пациентов, был вдвое меньше. Перед ним стояли два стула, и он выбрал менее удобный. На нем были очки, сплошь заляпанные отпечатками пальцев, и Хелен недоумевала, как