Астра - Сидар Бауэрс

сама в том же году. Астра рассказала ему, что несколько жильцов, долгое время снимавших у нее квартиры, переоборудовали гараж Дорис в художественную мастерскую, где вместе работали, установили там печь для обжига и отгородили темную комнату – тот закуток, который так ему нравился, когда он был ребенком.

– А ты еще рисуешь? – В ее вопросе отразилась надежда.

– Да, немного, – ответил он, принижая истинное положение вещей. На самом деле он рисовал тогда, когда было мало работы. У него был свой стол, своя настольная лампа и все остальное, что могло понадобиться. Хозяин магазина ему в этом очень помогал.

Когда он стоял рядом с матерью, его, как в детстве, так и подмывало выложить ей все начистоту. Ему хотелось рассказать о набросках, которые его попросили прислать в компанию «Марвел», и о сценарной раскадровке, которую он делал как свободный художник для одной выходящей на рынок компании электронных игр. И о том, как ему было страшно, когда всего несколько недель назад Миранде в больнице делали кесарево сечение. Но он не знал, с чего начать. Что бы он ни сказал, это лишь усугубит осознание безвозвратности потерянных ими лет.

– Так что, если я правильно понимаю, теперь ты стала еще и художницей? – слегка смущаясь, спросил он.

– Нет, конечно. Я бы так себя называть не стала, – ответила она. – Просто мне нравятся чашки и кружки. Ни на что другое я не претендую.

– Ну ты даешь! – сказал он, досадуя, что и на этот раз слова его прозвучали недостаточно убедительно.

– Да, что правда, то правда. Я такая, – согласилась она. Они чокнулись кружками и выпили.

Какое-то время Астра постукивала пальцами по столешнице, потом остановилась и взглянула на него.

– Нормально будет, если я спрошу, как у тебя теперь дела?

– Конечно. Спрашивай.

Последовала пауза.

– Так как?

– Что как?

– У тебя все в порядке?

Он улыбнулся:

– Да, все путем.

Вновь воцарилось неловкое молчание, но, не дав ему быть непереносимым, Астра подалась вперед и взяла его за руку. Сжала ее с силой. Так, как делала это, когда отводила его в школу, или когда зубной врач рвал ему зуб, или когда они сидели рядом и смотрели кино. Рука ее стала чуть тоньше, а в остальном осталась такой же, какой была.

– Давай я схожу принесу ребенка, – сказал он, слегка отстраняясь. – Ты еще даже толком не подержала ее на руках.

Вернувшись на кухню через несколько минут, он взял свою кружку с вином и оперся о новую столешницу, а тем временем мать, теперь сидевшая за столом, нежно прижала Элоизу к плечу и стала ритмичными движениями гладить ей спинку. Сидеть в таком положении ей было неудобно, она поднялась и немного размялась, покачивая бедрами. Когда малышка устроилась у нее на плече, Астра глубоко вдохнула запах ее покрытой персиковым пушком головки.

– Я знаю, это совершенно избитое выражение, но от нее пахнет семьей.

В кухню вошла Миранда и поблагодарила Астру за подарки – тапочки и лосьон. Услышав ее голос, девочка тут же начала кукситься.

– Кажется, она проголодалась, – извиняющимся голосом произнесла Миранда.

– Конечно-конечно, – сказала Астра, с готовностью передавая ребенка матери, хотя было ясно, что она огорчена тем, что так мало побыла с внучкой.

Когда Элоиза успокоилась на материнской груди, Миранда поинтересовалась у Астры ремонтом кухни. Хьюго не мог понять, нравятся ему изменения или нет. Как это ни казалось наивным, он надеялся найти и мать, и квартиру не изменившимися с тех пор, как видел их в последний раз. Он даже слегка опечалился, оттого что дом его встретил новыми расцветками, новыми запахами и свежей краской. Их визит проходил так, как он того хотел? На что именно он рассчитывал? Он думал что-то доказать Астре, показав ей своего ребенка? А если это так, что из этого получилось?

– Я сейчас вернусь, – сказал он.

Проходя по коридору, он заглянул в спальню матери, а потом в бывшую свою комнату. Теперь это была просто комната для гостей с креслом-качалкой и двуспальной кроватью, накрытой стеганым одеялом.

Когда он вернулся в гостиную и расположился в том же кресле, разговор его родных женщин на кухне был почти не слышен. Он налил себе еще бокал вина и залпом его выпил. После этого откинулся на спинку кресла и снова взглянул на фото матери.

Хьюго проснулся, оттого что Астра теребила его за плечо.

– Пора вставать, соня, – прошептала она и отступила назад, как будто коснулась чего-то горячего.

Теперь ее лицо снова стало совсем знакомым, как прежде озабоченным. Он стер с подбородка струйку слюны, быстро встал и тут же свалился назад, на потертую кожу обивки кресла. Черт, мелькнуло в голове. Ему стало противно от этого ощущения, этого старого ощущения. Полная потеря самоконтроля. Зачем он принял таблетку? С какого перепугу он выпил столько вина? Ему это было нужно как корове седло. Совсем ни к чему, чтобы спустя все это время его видели в таком состоянии.

– Прости, – сказал он, надеясь, что Астра извинится и даст ему возможность прийти в себя так, чтоб никто не заметил, но она этого не сделала.

– С тобой все в порядке? – участливо спросила она.

– Да, да. Все нормально. – Он кивнул и улыбнулся. – Пойдем перекусим. Мне нужно что-то поесть. Я забыл пообедать, – соврал он.

Проходя с ним по коридору, она продолжила говорить:

– Знаешь, Хьюго, я помню, как это с тобой бывало. Мне кажется, ты в последнее время сильно недосыпаешь. Тебе, должно быть, тяжело приходится. До четырех лет ты очень любил поспать.

– Правда?

– Я другого такого соню не встречала. Годами с тобой ночи напролет проводила.

Когда Миранда положила им по большой порции каждого блюда на тарелки, состояние Хьюго улучшилось, он стал себя чувствовать самим собой и твердо решил таким оставаться. Астра вся светилась от счастья, снова взяв на руки ребенка. Хьюго придвинул один из кухонных стульев к ней и, прежде чем поставить стакан, который держал в руках, на стол, отпил большой глоток воды.

– Знаешь, мам, – сказал он, стараясь, чтобы голос не выдавал волнения, – мне кажется, я должен тебе кое-что сказать. Я себя чувствую, как какой-то придурок… Мне надо было бы тебя пригласить, у нас с Мирандой на прошлой неделе была свадьба. Но она прошла, когда здесь был Дом, – запинаясь, скороговоркой закончил он. Ему не хотелось об этом ей говорить, но он чувствовал острую потребность говорить правду. Он устал оттого, что держал мать в неведении. Сказал и провел рукавом по лбу.

– Да я уже в