Соло на швейной игле - Андрей Юрьев

Он свернул к подъезду по растрескавшейся бетонной дорожке мимо скамейки без спинки, а подозрительные мужики все сверлили его спину взглядами. На двери в подъезд не было домофона, внутри отчаянно воняло кошками. Дэн поднялся по лестнице. Под ногами прошлогодними палыми листьями зашуршали рекламные листовки. На лестничной площадке первого этажа Дэн свернул в правый тамбур. Первая квартира слева – его. На ней пластиковый номерок под золото. Две цифры – семь и четыре.

***

Лера выглянула из-за перил балкона и помахала Мите рукой. Ей хотелось уколоть, разозлить его: «Тоже мне, защитник выискался, – с неожиданным раздражением подумала она. – Прямо раздувается от важности».

Стараясь сильно не высовываться, Лера вгляделась через стекло внутрь квартиры. Прислушалась. Внутри все тихо. Теперь надо вспомнить юность. С силой толкнуть форточку чуть в сторону и вперед. Есть! Язычок ручки, закрывающей форточку, крутанулся вниз. Хорошее раньше машинное масло делали, до сих пор без скрипа работает. Форточка подалась вперед и с треском открылась.

Лера заглянула в комнату, посмотрела по сторонам. Все так же тихо. Сунула в форточку левую ногу, сев на подоконник, как на коня. Чертыхнулась, зацепившись кепкой. Под ногой что-то хрустнуло. Мамина любимая ваза из тонкого гнутого стекла. Весь пол в осколках. Значит, они уже здесь были. А еще бумага, вилки, земля сухими комочками, битая посуда… Лера представила, как бандиты ходят по ее дому, круша все, что попадется под руку. Забилось быстро сердце. Только бы не нашли!

В ее комнате тоже бедлам. Мамин портрет на полу. Родные глаза в паутинках разбитого стекла. Рядом ночнушка крохотным серым комочком. Порванная бретелька – как протянутая рука на полу. Затаив дыхание, Лера подкралась к стеллажу с книгами и заглянула на самый верх. Выдохнула с облегчением. Есть! Легкий изгиб черного матового фарфора, широкое основание. Погладила шершавую поверхность – руки никогда не забудут это ощущение. Под крышкой выдавлен цветочный орнамент.

– Здравствуй, мама, – прошептала Лера.

***

Обычная дверь, обтянутая дерматином шоколадного цвета. Номер семьдесят четыре. Семь и четыре. Красивые цифры. Семь плюс четыре равно одиннадцать. Две единицы. Барабанные палочки. Один плюс один – два. Два означает равновесие, симметрию. У людей по два глаза, по две руки и ноги. Для создания новой жизни тоже нужны двое. Крутое число. Этой игре с цифрами его научила Крис. Она все просчитывала, как маньячка.

С лестницы донесся шорох. Кошки, наверное. Дэн с шумом выдохнул и нажал на кнопку звонка. Ничего не произошло.

«Не нажал, что ли?» – подумал Дэн. Вдавил кнопку еще раз, сильнее. Ничего, только щелкнула пластмасса под пальцем. Ни мелодии, ни трезвона, ни шагов внутри. Он занес кулак, чтобы постучать, но заметил под ногами щепки и древесную труху. Еще расколотый дверной косяк. Там, где ручка замка. И тонкую щель. Прислушался. Что-то глухо звякнуло внутри или ему послышалось?

Дэн толкнул дверь, и она отворилась, глухо стукнувшись на излете о стену. Свет из-за его спины ложился на резиновый коврик и на покрытый коричневым линолеумом пол. Повсюду валялись разбросанные тапочки, шарфы, обрывки газет, словно он зашел в приют для бомжей. Только бомжатником здесь не пахло. Скорее, наоборот. Будто разбили флакон с духами. Приятный пряный аромат пропитал все. Дэн перешагнул через порог.

– Есть кто?

Справа светило окно кухни. Битая посуда устилала пол, винтовочными стволами торчали ножки сваленных набок табуреток. Дэн пошел по коридору прямо. Под ногами хрустело, хоть он и старался не наступать на осколки. Впереди раздался тихий скрип. Дэн замер. Только сейчас он заметил, как сильно взмок.

– Кто здесь? – спросил он в темноту и сделал шаг.

***

Гоблин проводил взглядом парня с длинными волосами и огляделся по сторонам. За пушку можно не хвататься. Все тихо, чувак пришел один. Гоблин еще раз глянул в зеркало заднего вида. Оттуда на него вылупился лысый мужик с кривым страшным шрамом через всю щеку, от глаза до шеи. Оспинами изрытое лицо, оттянутый вниз правый глаз с блестящим красным веком. Жуть. К такой роже никогда не привыкнуть, хоть сто лет с ней проживи. Не зря пацаны Гоблином кличут.

И этот рядом немногим лучше. Дерганый Толик, открыв рот, смотрел в сторону подъезда. Натуральный дебил с вечно грязными и спутанными, почти белыми волосами. Та еще парочка.

– Видел фраера? – спросил Гоблин.

– Ну, – ответил Дерганый Толик, – пидор какой-то.

– Давай-ка сбегай, глянь, в какую квартиру пошел.

Два раза повторять не пришлось. Толик хорошо запомнил последний урок, что преподал ему Гоблин, вернее, Вован (он не любил, когда его называли Гоблином), в прошлом году. Огреб Толик тогда по полной. Так что он без лишних слов вывалился из крузака и поковылял к подъезду.

Гоблин смотрел, как тот загребает правой ногой по бетону, и надеялся, что парень с патлами – их клиент. Квадратить жопу вот так, без дела – худшее занятие в субботу. Другое дело заварушку устроить или с бабами в сауне зажечь.

У скамейки Дерганый Толик запнулся и чуть не упал. Оглянулся, сверкнув шальными глазами. Гоблин вздохнул. Послал же бог бойца!

Дерганый Толик переболел в детстве полиомиелитом, с тех пор его потрясывало. Правда, бегал он шустро.

Перед стеклом джипа, тяжело взмахнув крыльями, пролетела ворона. Гоблин вздрогнул. Он не любил птиц, особенно больших. Они внушали ему ужас, как некоторым змеи и скорпионы. Если многие боялись бывать в доме у Сарыча потому, что никогда не знали, что выкинет босс, Гоблин не любил бывать там из-за хищной птицы, которая жила в специально построенном для нее домике. Сарыч завел себе сарыча – Гоблин долго не мог понять прикола, пока не увидел по телику передачу про хищных птиц и не решил для себя, что сарыч – самая мерзкая из птиц.

Из подъезда показался Толик. Еще не добежав, крикнул:

– Наш клиент! В семьдесят четвертую зашел!

– Запрыгивай!

Гоблина снабдили четкой инструкцией: всех, кто придет или будет крутиться около квартиры, хватать, но обязательно позвонить Захе, правой руке Сарыча. Заха был записан в мобильнике на быстром наборе, на кнопке 5. После мамы, жены и пары шлюх.

– Заха? На квартире клиент нарисовался! Понял. Ждем. Да, да, ясно… Если выйдет – возьмем. Ага, всех впускать, никого не… Ладно! – Гоблин дал отбой: – Урод!

Посидел секунду, кривя и без того страшное лицо. Завел машину. «Крузер» вздрогнул и затрясся приятной успокаивающей дрожью.

– Что сказал Заха? – спросил Дерганый Толик, заглядывая в лицо.

– Будут через пять минут.

Ну, кажись, понеслась. Гоблин любил, когда кончики пальцев жалило электричеством. Так всегда, когда намечалась заварушка или