Соло на швейной игле - Андрей Юрьев

ней. Ей казалось, что закончилась самая неинтересная и неудачная часть ее жизни. Будущее накручивалось на колеса автомобиля, еще невозможно различить его в утреннем тумане, но, смутное, оно уже дарило надежду. Будущее – в волдырях от ожогов на ее пальцах и в письме от прадеда в рюкзаке. Оно заждалось ее на взлетной полосе омского аэропорта. Осталось сделать еще одно маленькое дело, и она сможет навсегда закрыть дверь в прошлое. Теперь Лера знала наверняка, что в ней есть сила, надо только научиться ею пользоваться.

Они въехали в Бердск в половине одиннадцатого. Слова потонули в какофонии городского шума. Субботние улицы Бердска были пыльны и многолюдны.

– Скоро подъедем, – сказал Митя.

Его глаза сканировали пространство, отмечая все необычное, выбивающееся из шаблона. Сам того не осознавая, он играл в шпионскую игру, повторяя то, что видел когда-то в кино. Втянув голову в плечи, всматривался в зеркало заднего вида. Ему везде мерещились злодеи, под каждым пиджаком он представлял спрятанные пистолеты и ножи с пластмассовыми самонаборными рукоятками, какие делают на зоне. Лере передалась его нервозность. Она тоже опустилась в кресле так, что торчали только кепка и очки.

– Не спеши, – сказала она, когда центр Бердска остался позади. Они ехали по Ленина, и скоро дома слева уступили место елям. По мере того как пейзаж становился диким, их сердца утроили обороты. Вот Ленина перешла в Красный Сокол, а Митя все отпускал и отпускал непроизвольно педаль газа, и скоро они стали ехать так медленно, что их обогнал велосипедист, неторопливо крутящий педали по тротуару.

– Ты чего, уснул? – зашипела на него Лера. – Хочешь, чтоб весь Изумрудный городок высыпал на улицу посмотреть на самый медленный автомобиль в мире?

Митя прибавил газу, и они резво подкатили к дому под номером двадцать шесть. Отсюда они могли видеть окна Леры.

– Встань тут, – приказала она.

Митя остановился напротив кирпичной пристройки с голубой вывеской. Магазин «Прибрежный». Заглушил двигатель и включил аварийку.

– С этой стороны все тихо, – прошептала Лера. У ларька с сигаретами трое подростков считали деньги, толстая бабка катила тележку, и мужик в растянутой синей майке задумчиво смотрел под капот ржавой девятки. Все как всегда. Ничего подозрительного.

Ее балкона отсюда не было видно. Мешали сосны.

– Давай подъедем поближе.

– Уверена?

– Да.

Митя проехал по обочине мимо ее дома, обычной пятиэтажной панельки, окрашенной в нежный салатовый цвет, и остановился, не доезжая нескольких метров до поворота. Они постояли минут пять, всматриваясь в окна. Все спокойно. Через дорожку от торца дома Леры горбилась грязно-розовая сталинка. В глубине, во дворах, тянулась вверх высотная панелька из восьмидесятых.

Район романтиков, где когда-то все знали друг друга. Теперь все изменилось. Сдуло с насиженных мест, словно ураганом, первых поселенцев, вместо них понаехали новые, вечно спешащие хмурые люди. Район зачах, зарос патиной мусора и окурков. Две скамейки под их окнами между четырех сосен, где любила курить по вечерам Лерина мама, стояли теперь поломанные и обгоревшие. Все ветшало, приходило в негодность. Уехать отсюда – лучшее решение, если бы только при других обстоятельствах.

Лера натянула кепку на глаза и открыла дверь.

– Пошла?

– Жди здесь, – прошептала Лера, – я быстро.

Она перешагнула мелкую грязь у обочины и двинулась прямиком по траве к дому. У сломанных скамеек Лера присела на корточки и внимательно посмотрела в окна. Солнце светило справа, отбрасывая длинные тени. Из-за угла показался толстый мужик и шаркающей походкой пошел к остановке. Отец Дуси из второго подъезда. С шорохом в паре метров впереди упал в траву дымящийся окурок. С балкона прилетел. Потянуло ароматизированным табаком.

«Неплохой бросок», – подумала Лера. Ей было плевать на чистоту газона, все здесь казалось чужим – живите как хотите… Она оглянулась. Машина возмутительным ярко-красным пятном застыла на обочине.

Оставшиеся пятнадцать метров она пробежала.

***

Митя наблюдал за каждым ее шагом с замиранием сердца. Вот Лера подпрыгнула, ловко подтянулась и перевалилась на балкон. Через несколько секунд появилась ее кепка. У нее даже хватило духу помахать рукой. Митя еще ниже спустился по креслу. Ну и девчонка! Просто огонь!

Глава 25

– Птицей долетим, – заверил Дэна пожилой дядька-таксист.

В салоне его серебристого «дэу» с заклеенным скотчем бампером тошнотворно пахло освежителем и перегретым пластиком. Дэн открыл окно и с удовольствием вдохнул прохладного еще с ночи воздуха. Замелькали дома и люди. Машина весело бежала по Новосибирску. Пирожные облаков отражались на ветровом стекле, наслаиваясь на макушку земли. Мокрый, словно после полива, асфальт радостно пел под колесами.

Всю дорогу дядька молча рулил, время от времени поглаживая костяшками левой руки ногу Дэна. Это он так переключал скорости. Ничего личного, просто машина маленькая, не отодвинуться.

Бердск показался Дэну таким же, каким он его помнил. Маленьким и застенчиво-провинциальным. Дэн приезжал сюда последний раз лет десять назад к девушке, с которой познакомился на вечеринке у друзей. Помнится, они замечательно провели время. Девушка сказала на прощание: «Звони, если не боишься расстояний». Он не позвонил. Вот и все, что связывало его с Бердском. Хотя… Дэн вспомнил молодую супружескую пару из Бердска, с которой месяц назад летел из Москвы. Еще одно совпадение.

– Вон он, твой дом, – показал таксист на зеленую пятиэтажку за высокими соснами.

– Остановите здесь, пожалуйста.

– Как скажешь, – таксист зарулил на обочину возле небольшого кирпичного магазинчика. – Платить не надо. Само с карточки спишется.

– Я знаю.

Дэн прошел по размокшей дорожке во двор. В тени было прохладно, ветер играл с пылью и мелким мусором. Здесь все еще светили фонари, сливая бесполезный свет на бетон дороги. В остальном – типичный российский двор с ядовито-желтой пластмассовой горкой посредине, скамейками, утыканными сигаретными ожогами, и цветниками, в которых медленно распадались раскисшие от дождей мягкие игрушки.

У первого же подъезда он изучил табличку с номерами квартир и разобрался, в каком подъезде искать нужную. Выходило, в пятом из шести. На первом этаже. Ему всегда казалось, что на первых этажах живут маргиналы.

Серебристый «Лэнд-Крузер-Прадо» сразу бросился ему в глаза. Он выглядел здесь как слон в огороде соседской дачи. Особенно комично смотрелись припаркованные рядом старые «Жигули», по всем признакам служившие домом для бомжей. Шины сдуты и пожеваны, вместо стекол – гофрированный картон.

Стекло крузака опустилось. Из тонированной темноты на Дэна с подозрением глянул водитель, мужик лет сорока, с бритой головой и кривым шрамом на правой щеке. Из-за его плеча выглядывал пацан с крепко приклеенной имбецильной улыбочкой на лице. В салоне громко звучал рэп.

«Бандиты какие-то, – подумал Дэн, нисколько не удивившись, –