Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

Обойдя несколько токов, Тин Тхейн снова пошел к тому, с которого начал. Как и в первый раз, из шалаша доносился храп. Юноша стал быстро наполнять мешок рисом, но когда он взвалил его на спину, храп неожиданно прекратился, послышалось какое-то движение. Тин Тхейн даже дышать перестал от страха. Потом, слегка оправившись, рванул с места.

— Вор! Вор! — неслось ему вслед. Двое выскочили из шалаша с вилами и ломом и побежали за Тин Тхейном, вскоре к ним присоединился третий с топором в руках.

— Стой! Бросай нож! Убью! — кричал тот, у кого был лом. Вскоре они настигли Тин Тхейна. Озираясь, словно затравленный зверь, Тин Тхейн потянулся было за ножом. Но тут что-то тяжелое обрушилось ему на голову, в глазах потемнело, в ушах стоял звон, колени подогнулись, и он рухнул на землю.

Спустя некоторое время Тин Тхейн застонал и с трудом открыл глаза. Сначала он ничего не видел. Потом различил свет лампы и четверых, стоявших возле него. Он попытался подняться. Какой-то пожилой человек бросился ему на помощь.

— Боже мой! Только сейчас я поверил в случившееся. Никогда бы не подумал, что ты станешь вором. Ведь в жизни иголки чужой не взял. Что же случилось? Была бы жива мать, разве дошел бы ты до такого позора? Да она убила бы себя. Ты осквернил память родителей. Что же толкнуло тебя на воровство? — В голосе говорившего звучали и гнев и сочувствие.

Тин Тхейн слушал его, охваченный чувством глубокой безысходности. Горячие слезы застилали глаза.

— Простите меня, я верну весь рис. Только не отдавайте меня под суд, никогда не случится со мной ничего подобного. Пусть меня накажет староста!

Тин Тхейн рассказал, почему решился на такой поступок. Украденный рис принадлежал У Чи Тауну. И ему, и его сыновьям, которые вместе с Тин Тхейном учились в школе, жаль было юношу.

— Самое дорогое, что есть у человека, это честь, — сказал У Чи Таун. — Ее не заменишь ни богатством, ни властью. Жадность — яд, который убивает честь.

Узнав, что любовь толкнула юношу на воровство и что он раскаялся в совершенном поступке, У Чи Таун отпустил юношу. Тем более что тот вернул весь украденный рис.

Весть о случившемся мгновенно распространилась не только по деревне, но и по всей округе. Тин Тхейна строго отчитали все, начиная от настоятеля монастыря и кончая всеми без исключения родственниками. Иначе как вором его теперь не называли. Тин Тхейн совсем пал духом, избегал людей. Уж лучше бы он отсидел свое, потом по крайней мере мог бы жить спокойно. Все чаще появлялось у него желание скрыться, уехать куда-нибудь подальше, и только мысль о разлуке с любимой его удерживала. Он верил, что Хла Йин его поймет, не станет осуждать, что у нее он найдет поддержку. Они встретились, как обычно, вечером. Ярко светила луна.

— Знала бы я раньше, какой ты есть, держалась бы от тебя подальше. Это наша последняя встреча.

Тин Тхейн ушам своим не поверил, и, хотя дул прохладный ветер, лоб его покрылся капельками пота. Его било как в лихорадке, губы дрожали, он не мог вымолвить ни слова. Наконец, превозмогая волнение, он произнес:

— Мы дружим с тобой с самого детства, вместе играли в битки. Ты же знаешь, что никогда в жизни я не брал чужого. А сейчас поступил так, потому что очень хотел на тебе жениться и справить свадьбу, чтобы все было как у людей. После смерти матери я почувствовал себя таким одиноким, единственным утешением стала мысль о женитьбе. Денег, про которые я тебе говорил, не было. Так все и произошло…

Тин Тхейн тяжело вздохнул, с трудом сдерживая набежавшие слезы. Но девушка оставалась безучастной к его горю, всем своим видом выражая непреклонность.

— Будда учил — что бы ни случилось в жизни, надо идти честным путем и все уладится. Я верю в это. Настоящий мужчина непременно нашел бы честный путь. А ты выбрал позор. Я больше знать тебя не желаю! — Хла Йин повернулась, чтобы уйти, но Тин Тхейн схватил ее за руку.

— Это твое последнее слово?

— Да! Сколько раз тебе говорить об этом?! Отпусти же меня, я не желаю тебя видеть!

Девушка разрыдалась. Тин Тхейну стало ее жаль.

— Что ж, если так тебе будет лучше, я уйду и постараюсь всей жизнью искупить свою вину, — печально произнес Тин Тхейн. — Больше ты меня не увидишь. Завтра на рассвете я уйду.

В это время раздался протяжный крик совы. Хла Йин еще раз взглянула на любимого и скрылась в темноте. Тин Тхейн долго смотрел ей вслед, затем, не выдержав, горько заплакал, излив в слезах всю накопившуюся за последнее время боль. Его мечты, его надежды рухнули. Тин Тхейну казалось, будто из груди у него вынули сердце.

Бросив последний взгляд на родной дом, Тин Тхейн с чемоданчиком в руках и сумкой через плечо вышел из деревни. Прошлую ночь он не сомкнул глаз, горько плача. Вся деревня от него отвернулась, и ему ничего не осталось, как уйти куда глаза глядят, в надежде найти успокоение на чужбине.

Уже светало, когда Тин Тхейн сел в джип, который шел до Пхьяпоуна. Сердце его разрывалось от боли. Солнце поднималось все выше и выше, роса исчезла. В первый рейс шофер должен был собрать с пассажиров не меньше двадцати пяти джа, а еще оставались свободные места, поэтому он не торопился с отъездом. Тин Тхейн вышел из машины и, чтобы как-то убить время и избавиться от гнетущих мыслей, зашел в буфет выпить кофе.

Вскоре к остановке подъехала машина, и часть пассажиров направились к джипу. Тин Тхейн поспешил допить кофе.

— Тин Тхейн!

— Хла Йин? Ты откуда? — Тин Тхейн едва не поперхнулся от неожиданности. Хла Йин держала в руках сумку. Волосы выбивались из-под небрежно завязанного шарфа. Губы дрожали.

— Куда ты едешь, Тин Тхейн? — едва слышно вымолвила она, задыхаясь.

— Сам не знаю, — так же тихо ответил Тин Тхейн.

— Я поеду с тобой.

— Что?!

— Может, ты не хочешь? — решительно спросила девушка, в глазах у нее стояли слезы.

— Как… ты… со мной… — Тин Тхейн от волнения стал заикаться. Девушка села рядом с ним.

— Разве ты не упрекал меня в жестокости?

Тин Тхейн не знал, что ответить.

— Еду… ты… неужели… ты со мной?!

Хла Йин кивнула головой.

— Тогда давай лучше вернемся