Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

— Дел у тебя и без него хватает. С маленьким — вон сколько забот. Подрастет мой, тогда и возьмешь племянника.

— Так-то оно так, дочка. Я и сама все прекрасно понимаю. А что делать, если его оставить не с кем? — отвечала тетя.

В это время вернулся домой Со Маун Эй. Он услышал конец разговора и понял, о чем идет речь.

— О чем говорили? — строго спросил он, усаживаясь на топчан.

— Да все о Чжо Тхуне.

Со Маун Эй закурил, прокашлялся и, бросив взгляд на жену, сказал:

— Ну вот что. Глупостей не затевай. Если отец согласен, пусть у него остается, а если что-нибудь не так, пускай у нас живет. Научу мальчишку рыбачить. Научится — сам себя всегда прокормит.

Через два дня тетя, наказав мне вести себя как следует, перебралась к себе, в нашу родную деревню. На сердце у меня было тревожно. Пока тетка была в отъезде, у меня ни минуты не было для отдыха. Я поднимался задолго до рассвета, когда раздавался стук колотушки в монастыре. Если же просыпался позже, Ма Даун Швей кричала и ругалась. Не останавливалась она и перед тем, чтобы ударить. Я вставал, разводил огонь и ставил кипятить воду. Если Ма Даун Швей еще спала, то я должен был нянчить ее маленького сына, чтобы тот не капризничал и не мешал ей спать. А уж поспать-то она любила. И очень она была ленивая. Зато мне и присесть не давала.

Она просыпалась, а я брал корзину, полную собранного с вечера щавеля, и шел в деревню Мьичо продавать. До деревни было мили три. Не так-то просто пройти это расстояние с тяжелой корзиной на плече. Да и дорога не лежала ровной скатертью. Приходилось переходить вброд несколько оросительных каналов и довольно глубоких речек. Но мне эти прогулки, несмотря на тяжелую ношу, доставляли большую радость. Так хорошо было вырваться на свободу из дома Ма Даун Швей, где приходилось жить в постоянном страхе. Когда деревня оставалась далеко позади, я ставил корзину на землю и наслаждался свободой: кидал в птиц камнями, лазил на деревья, ловил лягушек и рыбок на рисовых полях. Добравшись до деревни Мьичо, я прежде всего шел к тетушке в дом, чтобы передохнуть. Тетя моя, конечно, это вам не Ма Даун Швей. Она угощала меня пальмовым сахаром и другими сладостями, а если успевал к обеду, то и обедом кормила.

Однажды я возвращался от тетушки к злой ее дочке. Дождь лил уже несколько часов. Вода в каналах и реках сильно поднялась. Речку Котху я всегда смело переходил вброд, однако на этот раз воды в ней было много больше обычного, и сильный поток сбивал с ног. На самой середине я вдруг оступился, и меня понесло в водоворот. Нога никак не могла нащупать дно. Я в страхе выпустил корзину из рук, поток подхватил ее и унес. Меня несло вниз по течению. После нескольких неудачных попыток я зацепился за прибрежные кусты. Это и спасло меня от верной гибели. Корзина, конечно, пропала. Шатаясь, выбрался я кое-как на берег и потом до самого дома не мог опомниться. Ну и досталось же мне от Ма Даун Швей, когда она увидела меня без корзины! Злюка принялась дубасить меня что было силы. Я громко кричал, но она все била и била. К счастью, домой вернулся Со Маун Эй, и тут она оставила меня в покое. Мне было жалко себя. Я проплакал всю ночь, думая о своей несчастной жизни. Так хотелось, чтобы рядом была мать! Только она одна могла бы меня утешить. Отца я ругал самыми нехорошими словами.

Было решено, что я снова буду жить у тетки. Со Маун Эй взялся проводить меня. К этому времени тетка вышла замуж за вдовца У Пхоу Мья, своего ровесника. У Пхоу Мья ко мне никак не относился, просто не замечал, но это было еще невыносимее. Мне исполнилось тринадцать лет, и я, все годы живший в унижении, хорошо понимал, что нам с ним не жить под одной крышей.

И все-таки мне повезло. Я подружился с его внуком Маун Нге. Тот пришел проведать деда, и мы познакомились. Его отец умер от укуса змеи, когда Маун Нге был еще совсем маленьким. Они остались втроем — мать, старшая сестра и он. Жили бедно. Мать была очень больна и не могла работать. Помогали им только монахи из ближайшего монастыря.

Мой отец жил тут же, в деревне, но ни разу не пришел навестить меня. Когда мы случайно сталкивались на улице, он делал вид, что не замечает собственного сына. «За что? За что он так ненавидит меня? Откуда только такие отцы берутся?» — спрашивал я себя. Его родня тоже отказывалась меня признавать. Родственники же моей матери иногда звали к себе, но принимали без особой радости. В деревне, где кругом было столько родственников, я чувствовал себя одиноким и несчастным.

Как-то раз Маун Нге позвал меня пойти с ним в монастырь. Настоятель монастыря У Вимала расспросил подробно о моей жизни и сказал:

— Ты уже большой. Тринадцать лет все-таки. Правда, ни писать, ни читать не умеешь. Не повезло тебе. Я хочу тебя усыновить. Будешь жить в монастыре. Согласен?

Я с радостью согласился. Разве мне не обидно, что Маун Нге книжки читает, а я неграмотный? Я тоже хотел читать книги. У Вимала велел позвать отца. Тот явился, дрожа от страха. Думал, что настоятель будет ругать его за то, что бросил меня. Узнав в чем дело, отец, конечно, возражать не стал. Так я стал приемным сыном настоятеля монастыря.

Я переселился в монастырь и был теперь сыт, одет и учился грамоте. Но я не предполагал, что мой приемный отец У Вимала так вспыльчив и скор на расправу. Если что-либо было ему не по нраву, он хватал первое, что попадалось под руку, и начинал колотить меня без всякой жалости. Пережил я три или четыре таких трепки, и каждый раз приходилось отлеживаться, чтобы прийти в себя. Я старался быть очень осторожным, чтобы не дать повода к побоям. Жизнь в вечном страхе вконец измотала меня.

Я жил в монастыре около года, когда к У Вимала приехала его