Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

Хла Йин согласилась. Тин Тхейн помчался к джипу, который должен был вот-вот отойти, схватил чемодан и сумку. Он снова был весел, полон сил!

Джип отошел, а Тин Тхейн и Хла Йин пошли в родную деревню. Всю дорогу они разговаривали и были безмерно счастливы.

Родные поля с радостью принимали влюбленных в свои объятия.

Из-за туч появился первый луч солнца, и в его свете заиграли, засверкали капельки росы.

Перевод Г. Мининой.

МАУН ТХУН ТУ

Маун Тхун Ту (псевдоним) — молодой прозаик. Печатается в литературно-художественных журналах «Шумава», «Нгвейтари», «Мьявади».

БЕЗ МАТЕРИ

Когда столкнула нас судьба, ему едва минуло девятнадцать лет. Это был бледный, истощенный молодой человек. Левая рука его висела плетью, а одну ногу он заметно подволакивал. Все лицо было покрыто оспинами, грудь пересекал широкий шрам — последствие недавней операции на сердце.

Он прожил так мало, а жизнь уже безжалостно измотала его. Однако ему повезло, что в детстве он учился немного читать и писать. Во время болезни пристрастился к чтению и даже начал писать статьи и стихи. Мне очень хотелось узнать, чем живет, чем дышит этот несчастный. И я с интересом читал все, что он приносил.

Скоро его не стало. Он умер во время повторной операции на сердце. «Мне теперь все равно. Я не жилец на этом свете», — говорил он незадолго до смерти.

«Человек без матери — это, должно быть, то же, что рыба в пересыхающем водоеме. Вы, наверное, слышали это сравнение? Его как будто специально для меня придумали. Я чувствовал себя несчастным и обойденным, потому что вырос без матери. Подобно тому как рыба в пруду, где почти не осталось воды, вынуждена зарываться в ил, так и я в одиночестве искал силы, чтобы противостоять невзгодам. В жизни нет мне покоя; возможно, я найду его после смерти.

Зовут меня Чжо Тхун. Кто дал мне это имя, мать или тетка, не знаю. Знаю только, что отец тут ни при чем. Моя родина — деревня Мьичо в районе Тоунзе. В деревне сто пятьдесят дворов, основное средство существования почти для всех ее жителей — рыболовство. Овощи выращивали, может быть, семей пять. Деревня расположилась на берегу реки Хлайн. На другом ее берегу помню деревни Лепангоун, Ньяунгоун, Заминго. Там рядом с бирманцами жили карены. На нашей стороне в деревнях Вэдаун, Бхаягоун и других бирманцы и карены также жили вместе. Только в деревнях Коунтанджи и Коунманин бирманцев не было. Я не ошибусь, если скажу, что во всем нашем округе бирманцы и карены испокон веков жили вместе, кровь тех и других давно перемешалась. Отца моего звали У Лю Тин, а мать — До Кхин Ньюн. Не думаю, что они были чистыми бирманцами. Не обошлось здесь, конечно, без примеси каренской крови.

До женитьбы на моей матери отец имел другую семью. Разойдясь с первой женой, единственного сына он забрал с собой, прожил с ним месяц, а затем отдал мальчика на воспитание своему старому товарищу из деревни Вэдаун.

Спиртного отец в рот не брал. Был молчалив и необщителен. Невысокий, крепкого сложения, он обладал недюжинной силой. Смотрел сурово, улыбался редко. Говорят, он был лишен чувства сострадания к ближнему. Наверное, это так. Во всяком случае, со мной он обошелся бессердечно. Говорят также, что не любил работать, все делал спустя рукава.

Мать я помню плохо. Осталась в памяти ее светлая кожа. Вообще она была весьма привлекательна. Помню еще, что очень меня любила и повсюду брала с собой. Но недолго она прожила, моя любимая мамочка. Отправилась в мир иной, когда мне едва минуло пять лет. Тот день я никогда не забуду. Раздоры между бирманцами и каренами тогда только начались. Частыми стали стычки между каренами-повстанцами и правительственными войсками. Помню, я едва начал приходить в себя после оспы. Мать понесла меня на реку, чтобы как следует искупать. Отец пошел следом, но спускаться к воде не стал, а сел на высоком берегу и глядел, как мы плескались в воде. Иногда отец и мать что-то кричали друг другу. Вдруг со стороны деревни послышались ружейные выстрелы. В самой ли деревне стреляли, рядом ли где-то — не знаю. Перепуганная мать схватила меня в охапку и бросилась наверх, к отцу. Она передавала меня ему в руки, а над нашими головами в это время низко летел самолет, из которого выпустили пулеметную очередь. Мать откинулась назад, словно кто-то толкнул ее, и покатилась вниз с обрыва к воде. Такой она и осталась в моей памяти на всю жизнь — лежащей навзничь у самой воды.

Дальше я жил без матери. С ее гибелью кончилось мое спокойное существование. Меня, оставшегося без присмотра, отец отправил к своей сестре До Нге Пу, которая жила в той же деревне. Муж ее У Хня Чжи был больным человеком. До Нге Пу и ее муж относились ко мне как к родному сыну. Но я почему-то сразу не понравился их старшей дочери Ма Даун Швей. Она меня невзлюбила.

Отец мой ни разу не зашел проведать меня. Я слышал, что он нашел себе новую жену и у него появился новый сын. Впрочем, об отце до меня доходили только слухи, а самого его я так и не видел. А как я мечтал о нем! Мне не хватало родного, близкого человека. Всю свою сыновью любовь я отдавал дяде. Он платил мне тем же. Но судьба и на этот раз обошлась со мной жестоко. Когда мне исполнилось семь лет, дядя внезапно умер. К тому времени Ма Даун Швей вышла замуж за карена и переехала к нему в другую деревню. Муж ее Со Маун Эй рыбачил, на жизнь им хватало. Оставшись без мужа, тетя временно переехала к старшей дочери и была вынуждена взять меня с собой.

— Мама, отправь ты его к отцу. Мы и так еле-еле концы с концами сводим. Соберешься в деревню — вот и отведи его, — часто и раздраженно говорила Ма Даун Швей матери. Выслушивая очередной выговор, тетя глядела куда-то вдаль, а я во время таких сцен убегал на кухню и прятался там.

— Потерпи немного, дочка, — донеслось до меня однажды из комнаты. — Я с его отцом сначала поговорю. Скажу, что хватит с нас, пусть забирает сына. Но если