Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

– Ты куда такая довольная намылилась?

– Да так, пап, с другом увижусь.

Розовое платье-фламинго наконец дождалось своего часа. Оборки соблазнительно играли под расстегнутым тренчем. По дороге на смотровую несколько раз повисало неловкое молчание. Но неловкость скорее забавляла Ангелину. Ее тактика была верна, крепость пала. Гена, неопытный водитель, старался концентрироваться на дороге, но москвич все равно заносило и дергало. Ангелина представляла, как Лариса расстроится, когда Гена перестанет отвечать на ее звонки, и в итоге состарится, всю жизнь играя второстепенные роли и раздавая колбасу в антракте. Ангелина чувствовала, что контролирует ситуацию. Всем было известно, чем обычно занимаются парочки, приезжающие на смотровую, но ей автомобильная прогулка казалась какой-то игрой. Она отпускала колкости насчет гоночных навыков Гены, шутила, что без очков у него вид несколько пролетарский, пародировала отца, восторженно нахваливающего диссертацию любимого аспиранта. Поздно заметила, что под конец поездки Гена сделался мрачным.

На смотровой площадке прямо возле стелы, обозначавшей въезд в город, уже стоял один автомобиль, тоже москвич, цвета морской волны. Привалившись к капоту, обжималась молодая пара: рыжая девушка и невысокий пухлый парень. Гена припарковался поодаль и выключил зажигание. Ангелина заметила, что аспирант смотрит в упор на пухлого и ноздри его раздуваются.

– Ген, все в порядке?

– Это Левашов. – Гена вцепился в руль так, что костяшки пальцев побелели. – Месяц назад он взял деньги на покупку японских холодильников и пропал. А теперь у него новый автомобиль, посмотрите-ка. Жди меня здесь.

Аспирант вышел из машины и направился к парочке. Парень стоял спиной и до последнего не видел Гену, пока рыжая не показала на него пальцем. Аспирант подошел вплотную к Левашову, задал какой-то вопрос, а в следующую секунду замахнулся и въехал кулаком тому в переносицу. Ангелина вскрикнула. Левашов сложился пополам, зажимая нос руками, рыжая громко запричитала. Сквозь пальцы Левашова сочилась темная жидкость, пока он на ощупь открывал водительскую дверь. Гена уже шагал обратно, встряхивая правой рукой в воздухе. Ангелина постаралась успокоить дыхание. Вдруг захотелось запереться в машине изнутри и не пускать Гену, но это была, конечно, глупая идея. Новенький москвич Левашова промчался мимо, прочь от смотровой площадки, выбивая из-под колес шумный фонтан гравия. Гена плюхнулся на сиденье, тяжело сопя. Кожа на костяшках была сорвана, из ранок сочилась, поблескивая, розоватая жижа.

– Болит?

Гена отдернул руку.

– Да ерунда. – Аспирант не смотрел в сторону спутницы. – Дай свой плащ.

Ангелина стянула бежевый тренч, который сшила сама, и подала Гене. Аспирант вышел из машины, распахнул заднюю дверь и аккуратно накрыл сиденье плащом. Встал выжидательно, ничего не говоря. Ангелина все поняла, одернула рюши и залезла на подготовленное место. Гена нырнул следом и сразу же поцеловал ее, горячо, крепко, но почему-то этот поцелуй ощущался как первый удар в драке, а вовсе не как прелюдия к любви. Дальше все произошло грубо и механически. Для Ангелины это был не первый раз, чем она не гордилась, но особо и не стыдилась. На обратном пути она пыталась поддернуть сквозь платье криво сидевшие трусики, оглаживала помятый плащ и не проронила не слова.

– Ну, давай, до скорого.

Гена поцеловал ее в щеку, как младшеклассник, и остался за рулем. Ангелина неловко выползла на дорожку перед подъездом, едва не сломав каблук. Оказавшись в своей спальне, разрыдалась. В произошедшем опять виновата целиком и полностью сама. Это она вывела из себя Гену шуточками, из-за нее он ударил Левашова, а потом был с ней груб, точно с интердевочкой. И конечно, теперь она больше его не увидит.

Но на следующий вечер раздался дверной звонок. На пороге стоял Гена с видом провинившейся собаки и с букетом белых хризантем. Ангелина поплотнее укуталась в шаль и кивком пригласила его войти.

– Слушай, ты извини за вчера… Как-то неловко вышло, я был не в духе…

Казалось, перед ней совершенно другой человек, не тот, кто отвез ее на смотровую площадку накануне, и только засохшая кровяная корочка на костяшках пальцев напоминала о произошедшем.

– Я вот тут тебе еще принес…

Гена извлек из кармана горсть конфет «Ананас» и высыпал на стол. В этот момент Ангелина снова почувствовала контроль над ситуацией, улыбнулась и пошла ставить чайник.

С тех пор они стали видеться два-три раза в неделю. В зависимости от настроения Гены эмоциональные качели то подбрасывали Ангелину в эйфорию, то погружали в страх и неуверенность по поводу будущего. Иногда ей представлялось, что она встречается с двумя разными мужчинами: с застенчивым, мягким аспирантом и молчаливым, жестоким «коммерсом», как прозвала его Суна. Когда Гена бывал не в духе, Ангелине казалось, что она провоцирует проявление не лучших его черт. Иной раз она думала, что они плохо друг на друга влияют. После неудачного свидания с аспирантом она могла целый день пролежать в кровати, как будто из нее высосали все силы. От отца отношения держались в строжайшей тайне. Встречались либо дома у Ангелины, пока отца не было, либо ездили на смотровую. По словам аспиранта, к нему в гости нельзя, так как его мать все время дома.

Межсезонье закончилось быстро, как всегда бывало в городе Б. В октябре уже выпал первый снег, но было понятно, что эта нежная пелена не растает до весны. Ангелина в тот белый день опять поссорилась с Геной и пребывала в скверном настроении. Зазвонил телефон.

– Как ты там, ангел мой? – спросила хозяйка розового платья.

– Да так, опять повздорили с коммерсом, сама знаешь, каким он может быть невыносимым…

Суна ненадолго замолчала, трубку заполнило ее тяжелое дыхание.

– Как раз по поводу него я и хотела с тобой поговорить.

Ангелина напряглась и покрепче прижала трубку к уху.

– Выкладывай. – Ангелину вдруг начало мутить.

– Мы тут с племянником ходили в драмтеатр, на детскую постановку, им в школе давали бесплатные билеты, так бы я никогда не стала тратить время…

– Сун, давай ближе к делу.

Тошнота подло ползла к горлу, но Ангелина подавила рвотный позыв.

– В общем, этот твой был там, я сначала его и не узнала толком, сидел передо мной на втором ряду. Ты же говорила, с Ларисой они расстались?

На самом деле ничего подобного аспирант Ангелине не обещал. После того первого раза на смотровой девушка просто решила, что с Колбасницей покончено, а как могло быть иначе? Они с Геной регулярно видятся, он много крутится в кооперативе и переписывает диссертацию, когда бы ему еще было встречаться с этой актрисулькой? Может, он просто давно купил билет?

– И что?

Если бы они находились в одной комнате, Ангелина отвесила бы Суне подзатыльник, только чтобы та перестала уже нагонять интригу.

– Великодная тоже играла в этой постановке. На поклон актеры выходили дважды невесть почему, спектакль-то на редкость убогий. На втором Гена преподнес этой мыши букет белых хризантем. После спектакля я не уходила от театра, ждала, хотя племянник и ныл нестерпимо. В общем, выкатились они вместе, держась за ручки, она довольная, висла на нем… Ох, не люблю быть гонцом с дурными вестями!

После того звонка Ангелина стала избегать Гену. Не вскакивала на дверные звонки и не подходила к телефону. Аспирант звонил часто. Отец говорил с ним подолгу. Но попросить Ангелину к трубке Гена, должно быть, не решался.

– Вот зачастил мне трезвонить с вопросами! – радостно сообщал отец. – Кажется, Генка снова взялся за ум, не бросит диссертацию!

– Это отлично, пап.

Через пару недель аспирант оставил попытки выйти на связь. Ангелина практически не покидала дом, разве что бегала пару раз в ближайший магазин тканей. Ей всегда нравилось шить и вязать, она даже подумывала пойти на курсы, чтобы стать профессиональной закройщицей или даже «дизайнером». Она уже взяла несколько заказов от подруг. Но в первый день календарной зимы вдруг поняла, что, увлекшись шитьем, забыла про свой «женский календарик», который ее еще в школьные годы научила вести тетка. Задержка была уже больше двух недель. Еще неделю Ангелина провела в отрицании, ничего не предпринимая. Но после похода к врачу сомнений не осталось. Ангелина решила, что, собственно, это не должно быть только