Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

Из ванной они переместились на кровать. Кристоф, в отличие от Саши, никуда не торопился. Нежно гладил каждый сантиметр тела Марты, шептал какие-то комплименты на французском, которые смешивались в неразборчивую приятную колыбельную. В какой-то момент Марта заметила, что в носу француза растут тонкие седые волосинки, но это не отталкивало, скорее, делало его человечнее, ближе. После Кристоф еще долго разглядывал Марту, сидя на краешке кровати. А она уплывала в сон, в священный сад, полный статуй многоруких и многоликих богов. Пышные белые цветы источали сладкий аромат. Где-то в глубине леса прогуливался Кристоф, иногда в густой зелени мелькал его золотой тюрбан. Марта срывает цветок, и руки покрываются липкой желтой пыльцой. В этот момент из оплетенного лианами грота неожиданно появляется отец, Гена Данилов, в колониальной форме британского офицера. Он чем-то обеспокоен. Марте хочется спрятать от него цветок, она убирает руки за спину, и понимает, что пальцы начинает жечь ядом.

Ее разбудила настойчивая трель телефона на прикроватной тумбочке.

– Алло?

– Добрый день! С наступающим! – Марта потерла глаза и оглянулась. Кристофа не было, на подушке справа лежал ненадписанный белый конверт. – Извините, уже двенадцать, время чек-аута. Ваш номер, 369-й, был продлен до завтрашнего дня.

Марта заглянула в конверт. Внутри лежало несколько купюр по пятьсот евро.

– Кхм, да, конечно, спасибо, уже собираюсь.

Марта быстро натянула вчерашнее платье, собрала из ванной Кристофа бутылочки с шампунями и гелями для душа и сунула их вместе с конвертом в клатч с китайского рынка.

У себя в комнате, переодевшись в футболку и джинсы, Марта внимательно вгляделась в зеркало. Будто пыталась убедиться, что после минувшей ночи ее не стало меньше, от нее не отщипнули, лицо не покрылось морщинами или пятнами, точно портрет Дориана Грея. Но нет, она выглядела такой же, как накануне, – свежей, целой и невредимой, отдохнувшей после крепкого двенадцатичасового сна. Чувствовала она себя тоже прекрасно. Никакого похмелья и никаких угрызений совести по поводу того, каким образом были заработаны две тысячи евро. Взглянув на мобильный, заметила пропущенную эсэмэску.

«Извини, что не попрощался. Ты так сладко спала. Пригласи подружку, закажите рум-сервис (я оставил на ресепшене реквизиты своей карточки), отпразднуйте как следует! С Новым годом, целую, Кристоф».

Марта обернулась на две широкие односпальные кровати, как будто ожидая, что некая подружка материализуется сама собой. В Питере она никого не знала. Позвать Катю, соседку по общаге? Та вроде должна была уехать к родителям в Смоленск… Да и не желает Марта видеть тут никакую Катю… Есть только один человек, которому она хотела бы пересказать поминутно события вчерашнего дня, с кем с радостью разделила бы новогодний ужин под праздничные вопли передач по первому… Чем сейчас живет сестра, влюблена ли, простит ли? Кажется, Марта впервые вдруг мысленно назвала Маруську сестрой.

Достаточно всего лишь набрать знакомые цифры, а если даже Маша сменила номер, зарегистрироваться в какой-нибудь социальной сети, найти ее там… Но, конечно, она не станет ей писать. Не сейчас. Когда-нибудь они все обсудят. Но время еще не пришло. Слишком большой, необъятной тайной была их связь, их прошлое, их общая кровь. Данное себе обещание больше не приближаться к Даниловым словно закодировало Марту, как алкоголика от водки. Вот если бы сестра сама как-то нашла ее…

Три тихих удара, донесшихся из прихожей, заставили Марту подпрыгнуть на месте. Померещилось. Стук раздался снова, в этот раз более настойчивый. Марта бросилась к двери, ощущая биение в висках.

За дверью стояла лучезарная блондинка с ресепшена с двумя бумажными пакетами.

– Здравствуйте! Это просили передать вам!

Сотрудница отеля светилась, как будто подарки предназначались ей.

– Спасибо.

Один пакет был наполнен, судя по всему, всем существующим ассортиментом полноразмерной косметики Aqua Di Parma: духи, свечи, шампуни, гели для душа, кремы, ароматы для дома… Во втором пакете в перевязанной синей лентой оранжевой коробочке обнаружился скрипучий глянцевый клатч «Луи Вюиттон» в тисненных монограммах модного дома. Марта встала перед зеркалом, попозировала сама себе с клатчем в руке, с клатчем под мышкой. Положила в него подаренный тетей Любой айфон, застегнула. Прогнала мысли о Маше прочь и решила, что и одна прекрасно встретит Новый год.

Примерно в двадцать три пятьдесят пять Марта сидела на полу перед телевизором с бокалом уже полюбившегося кремана, слушая шлягер Гурченко про последние минуты перед Новым годом. Ресторан отеля доставил в номер все традиционные праздничные блюда: оливье, селедку под шубой, бутерброды с икрой. Марта по очереди цепляла еду вилкой из глубоких тарелок, расставленных полукругом. То и дело косилась на клатч. Вдруг телефон в новой сумочке зажужжал. Марта глянула на экран. Ну конечно, мама. Звонит дважды: на Новый год и на Мартин день рождения. Фыркнув, Марта сбросила вызов. Телефон зажурчал снова. Марта подумала, не выключить ли аппарат, но на этот раз звонок был от тети Любы.

– Марточка, с наступающим тебя! Где ты, с кем встречаешь?

– Тетя Люба, и вас! – Марта поморщилась, готовясь сказать неправду. – Мы тут с девчонками из агентства сняли два номера в отеле.

– Хорошо, дорогая, веселись, много не пей! Мой подарок тебя ждет. Встретимся – вручу.

Поболтав еще минуты три (тетя Люба все время отвлекалась, зависала, щелкала клавиатурой – поразительно, работать в такой час такого дня), Марта попрощалась с наилучшими пожеланиями, правда несколько скомканными. Сообразив, что не приготовила тете Любе подарок, она застегнула клатч и вернула его в коробку. Неожиданно Марте показалось, что кто-то подергал дверную ручку. Она замерла и прислушалась. Снова раздался нетерпеливый скрип, но в этот раз, кажется, ломились в соседний номер. Марта осторожно подползла к двери на четвереньках, приподнялась и посмотрела в дверной глазок. Обзор вправо, откуда доносились звуки чьей-то борьбы с карточкой-ключом и дверной ручкой, был ограничен.

Какое-то детское любопытство заставило Марту приоткрыть дверь и выглянуть в коридор. У соседнего номера скрючившись в три погибели и бормоча себе что-то под нос стоял пожилой мужчина с длинной седой бородой. Услышав тихий вскрик Марты, мужчина повернул голову и улыбнулся, сверкнув белизной зубов. Дедушка! Но едва Марта сделала шаг, как карточка в руках старика тихо пиликнула и он не то ловко юркнул в номер, не то просочился сквозь деревянную панель.

Не совсем понимая, в чем состоит план, Марта выдернула свою карточку из настенного держателя у входа и босиком побежала на ресепшен.

– Девушка! Девушка, извините, подскажите, пожалуйста, кто живет в триста шестьдесят восьмом номере? Вернее, там должен был остановиться мой друг, я просто хотела уточнить, правильно ли записала…

Блондинка в красном колпаке Санта-Клауса удивленно осмотрела Марту. Лицо у нее в этот момент было, наверное, безумное.

– Простите, мы не можем раскрывать данные постояльцев…

– Пожалуйста, девушка…

Сотрудница в нерешительности покрутила маленькую искусственную елочку, украшенную тревожно мигающими красными и синими огоньками, и взглянула на часы. До нового года оставалось всего ничего, и ей наверняка хотелось скрыться где-нибудь в подсобке и хотя бы символически чокнуться с коллегами бокалом игристого. Блондинка вздохнула и что-то быстро вбила в компьютер.

– Простите… Вы уверены, что вас интересует именно номер 368?

– Уверена.

Ударили колокола Исаакия.

– Но этот номер сейчас не занят.

Казалось, что колокольный перезвон становится громче и ближе с каждым ударом, как будто звук исходит не из-под купола через дорогу, а откуда-то из недр отеля.

– Простите. Я, видимо, ошиблась. С Новым годом.

– И вас с наступившим!

Подойдя к двери с золочеными цифрами «368», Марта тихонько прошептала: «С Новым годом, дедушка». Показалось, что ей ответили.

36 (Ангелина)

В селе мало что поменялось со времен детства Ангелины. Даже вывеска синими буквами на продуктовом осталась прежней, и липкие ленты с мухами, издалека похожие на новогодние украшения-спиральки, висели, казалось, все те же. Благодаря умению Марины договориться с кем угодно Ангелина спустя три дня уже изучала нехитрое устройство кассы.

Работенка была