Астра - Сидар Бауэрс

готов повздорить по любому поводу. И вот, чтобы расставить все точки над «i» и доказать, что их отношения с сыном не всегда были такими натянутыми, Лорен решила: настало время рассказать, как она рожала. Ей хотелось, чтобы Астра знала, насколько близки они были раньше с Чарли.

Лорен любила рассказывать о событиях того дня. Брет ставил ей песни Шаде, группы «Би Гуд Таняс», Сары Хармер – всех ее любимых певиц. Они взяли напрокат бассейн для рожениц, наняли сиделку, помогающую при домашних родах, а когда начались схватки, им повезло пригласить лучшую акушерку по вызову, принимавшую роды на дому. Всего через восемь часов в комнате, освещенной горевшими свечами, родился Чарли. Он с первой попытки прекрасно взял грудь, а Лорен тем временем лакомилась разложенными на блюде непастеризованными сырами, которые обожала, но во время беременности они были ей запрещены, и, пока он сосал ее молоко, выпила полный бокал портвейна «Фонсека».

Пару недель Лорен почти не вставала с постели, упиваясь близостью с младенцем. Она внимательно разглядывала каждый квадратный дюйм его тельца: желтоватую кожицу на ступнях и пальчиках, красноватые пятнышки на согнутых курьих ножках, еле заметный пушок его будущей шевелюры. Все те две недели они были так близки, так неразлучны, будто он все еще оставался с ней единым целым.

Подробно рассказывая о рождении Чарли, она внимательно наблюдала за Астрой, уверенная на все сто, что именно о такой ситуации мечтают все матери. Когда какая-нибудь знакомая или сотрудница говорила, что пыталась родить дома, но у нее не получилось и все кончилось кесаревым сечением, Лорен втайне чувствовала себя реабилитированной. Даже если теперь ее отношения с сыном как у кошки с собакой, она по крайней мере может сказать, что с самого начала их отношения складывались вполне успешно.

– А ты рожала дома? – закончив рассказ, спросила она.

– Да, у себя в квартире.

– Рада за тебя, – сказала Лорен, стремясь не выдать удивления. – А акушерка у тебя была?

– Нет. Хьюго быстро появился на свет. Я одна его рожала.

– Что значит «одна»? – Вопрос прозвучал более резко, чем хотелось Лорен.

– Я не собиралась в тот момент рожать. Иначе я бы доктору своему позвонила или просто поехала в больницу, но все случилось внезапно, ты, наверное, помнишь это ощущение – как будто в первый раз сама со всем можешь справиться?

– Так что, у тебя был доктор, а не акушерка? Учитывая твое воспитание, мне кажется, что для тебя были бы важны естественные роды, – заметила Лорен, отдавая себе отчет, что разговор на эту тему может быть чреват осложнениями:

Астра как-то сказала ей, что мать ее – Господи, спаси! – скончалась родами.

Астра напряглась, безропотно опустила взгляд. У Лорен даже дрожь пробежала по телу от удовольствия, когда она поняла, что снова указала этой женщине ее место.

Достигнув цели, она сменила тон:

– Прости, Астра. Это просто ужасно… А где в это время был отец Хьюго?

– Там его не было. Мы встретились с ним только раз, – произнесла Астра, не поднимая глаз.

– Неужели? Это очень досадно.

– Ничего. Так было лучше для всех, – ответила она и сделала большой глоток.

Поднявшись по ступеням, Лорен застала Брета в постели. Она рассказала ему обо всем, что узнала от Астры. О вмешательстве социальной службы защиты семьи, о том, как Астра с Хьюго провели две недели в больнице, проходя психиатрическую реабилитацию.

– Почему? Разве дома рожать незаконно?

– Конечно, законно. Но ее приятель Крис беспокоился о ней и решил заглянуть к ней на квартиру. Астра жила одна и несколько дней не отвечала на его звонки. Он увидел, что они с ребенком лежат на холодном полу. Ни одеял, ни чего-то другого у них не было. Пуповина была цела. Она родила его прямо на полу! Так или иначе, но скорую вызвал именно он, а потом, когда медики приехали, ситуация их озадачила, и они обратились в службу защиты семьи.

– Жуть какая.

– А может быть, именно так они и должны были поступить? Я так понимаю, что с появлением Чарли у нас дома никаких проблем не было, но ведь это мы, Брет! А Астра не приняла никаких мер предосторожности. Почему она совершила такую непростительную глупость?

Лорен повернулась на бок и смотрела на мужа, пока тот переваривал новую информацию. Впервые с тех пор, как Астра к ним переехала, он не встал на ее защиту, и Лорен увидела в этом добрый знак.

– Хочешь знать, что меня в этой истории больше всего печалит? – Она провела пальцем по его насупленной брови. Лорен знала, что ему нравятся ее прикосновения; он хотел бы, чтоб она была с ним поласковее.

– Что?

– Астра целый год ничего не говорила о ребенке его отцу. Поэтому нет ничего удивительного, что он не хочет иметь к этому никакого отношения. Но она так об этом говорила, как будто это были его трудности!

Какое-то время Брет хранил молчание. Когда включился кондиционер, он сказал:

– Знаешь, Лорен, нам известна только одна сторона проблемы. Может быть, он вовсе не был хорошим парнем, а ей неловко об этом говорить нам.

– Нет, нет. Она сказала, что ей просто дела нет до того, будет он как-то с ними связан или нет. Но в этой ситуации ей надо было бы прежде всего думать о том, что нужно Хьюго. Она должна была бы что-то предпринять, чтобы изменить положение, или ты с этим не согласен? Мне казалось, я все о ней знаю, а на самом деле она все это от нас скрывала. Это уже чересчур, Брет. Она слишком большая эгоистка. Это слишком важные сведения, и нам следовало об этом знать с самого начала. Кроме того, я не могу не думать о тебе и Чарли, о том, что вы значите друг для друга. Попробуй представить, что я окажусь между вами. Только вообрази, что будет, если я попытаюсь остаться с Чарли, если мы с тобой когда-нибудь расстанемся.

– Но мы ведь не собираемся расставаться.

– Я знаю, знаю. Но ты ведь понимаешь, что я имею в виду.

После переезда к Лорен и Брету жизнь Астры стала значительно легче. Теперь, когда она училась в колледже, о работе в продуктовом магазине пришлось забыть. Кроме помощи Дорис несколько раз в неделю, она весь день проводила в своей бесплатной квартире, пока не пора было забирать мальчиков из школы. Через какое-то время Лорен это стало беспокоить. Потому что, конечно, Брет тоже был дома – работал наверху в тесной кладовой для постельного белья,