Любовь в Сочи, мопс и белые ночи - Женя Онегина

приложило так, что я потеряла сознание. Это украшение, – она провела рукой вдоль шрама, – осталось мне на память. Меня нашел Свят, он же вызвал спасателей. Фактически, он спас меня. На таком морозе без него у меня не было бы шансов, Алиса. Единственное, чем я могла оплатить этот долг – это оставить его в покое.

– И тогда ты уехала?

– Ага. Как только врачи сказали, что я смогу перенести перелет. Сбежала в Германию к своему отцу.

– Святослав считает себя виноватым, – сказала я тихо. – До сих пор.

Мика посмотрела на меня поверх кружки, сделала неторопливый глоток и ответила немного резко:

– Ремизов до сих пор считает, что он в ответе за всех людей, которые так или иначе находятся рядом с ним. И легко забывает, что каждый имеет право на собственные ошибки.

– Если я сейчас пойду и прыгну с тарзанки, это будет моим решением?

– Нет, ведь к нему тебя подтолкнула я.

– Даже если мне очень хочется?

– Но ты ведь даже не думала об этом сегодня утром!

– А если я скажу Святу, что люблю его?

– А ты любишь? – Мика лукаво улыбнулась и торжествующе произнесла: – Видишь, Ремизов, она сама это сказала.

Я резко вскочила, опрокинув на себя остывший кофе, и обернулась.

Святослав подхватил меня под локоть, не позволяя упасть, и сказал совершенно серьезно:

– Осторожнее. Можно сломать себе что-нибудь, если неудачно упасть.

– Я помню, – ответила я и счастливо улыбнулась. – Упасть удачно – это когда в результате падения никто не пострадал. Ни нога, ни сосед.

Глава десятая

Святослав

Нас накрыло стихией в пятницу вечером. Дождь лил такой стеной, что очень скоро вся стоянка, разбитая на берегу небольшого горного ручья, оказалась затоплена. Пока Иван и Владимир отгоняли повыше квадроциклы, мы с Гариком пытались свернуть лагерь. Вот тогда он и повредил руку – сильный порыв ветра просто сбил его с ног, когда друг собирал палатку. К счастью, вещей у нас было немного. К тому же нам на помощь уже спускался Иван. Пока мы укладывали вещи, Владимир успел натянуть над квадроциклами, спрятанными с подветренной стороны скалы, защитный брезент. Но к тому моменту, когда мы, наконец, добрались до импровизированного укрытия, все уже успели промокнуть в прямом смысле до костей. Краткая ревизия показала, что мы остались практически без припасов, но, к счастью, питьевой воды было достаточно. Костер в ближайшие сутки нам тоже не светил. Свой телефон Иван выронил, когда спускался к нам на помощь. Смартфон Гарика промок насквозь даже в кармане защитной куртки и не включался, точно так же, как и мой. И только кнопочный телефон Владимира подавал признаки жизни. Но связи не было. Ночь мы провели в нашем убежище, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. В августе месяце взять с собой в горы фольгированные одеяла никто не догадался. И в полусне – полуобмороке я постоянно видел Алису – такую, какой она была на острове в ту карельскую грозу. К утру стало видно, что запястье у Гарика распухло. Найдя в аптечке бинты, Владимир ловко наложил ему шину и крепко накрепко зафиксировал повязкой через плечо. Дождь прекратился, некогда узкий прозрачный ручей превратился в неуправляемый мутный поток воды. Мы позавтракали раскисшими сухарями и попытались еще раз дозвониться до “Микаэлы”, но безрезультатно. Зато резко потеплело, даже выглянуло солнце, и мы смогли хотя бы частично просушить одежду и спальники. Было около трех часов после полудня, когда Владимир предложил попытаться спуститься к реке. Он был уверен, что перейти ее вброд в ближайшие сутки будет невозможно, но зато возрастал шанс наткнуться на отряд спасателей, наш маршрут известен, и скорее всего нас уже начали искать. Квадроциклы завелись в первого раза. Я и Иван привычно сели за руль. Владимир настоял на том, чтобы стянуть нас с Гариком страховочными ремнями.

И мы начали осторожный спуск. Дорога, которая накануне заняла бы у нас от силы час, растянулась на целых три. Ручей бежал по узкому ущелью, но вода поднялась настолько, что идти по его руслу или вдоль берега стало невозможно, а выше местность была каменистой, и тропа, петляющая между валунами, оказалась едва проходима для квадроциклов. Часто приходилось искать объезд или убирать с дороги поваленные деревья, один раз Иван прилично застрял по самое брюхо в грязи, и мне пришлось тянуть его на тросе. Темнело. Грохот полноводной реки становился все сильнее, и каждый из нас отчетливо понимал, что перебраться на противоположный берег в ближайшие сутки не получится.

В конце концов дорогу нам перегородило поваленное дерево. Ствол его был старым и прогнившим насквозь, но, чтобы его преодолеть, пары туристических топориков было совершенно точно недостаточно.

– Привал! – скомандовал Владимир, и мы с неохотой подчинились. – Нужно все-таки попытаться разжечь костер, так, чтобы с того берега было видно, и будем надеяться, что нас уже ищут.

И все-таки решение идти к реке было верным.

Нас обнаружили меньше, чем через час. На той стороне вдруг замелькали огни, и я немедленно вышел к воде. В глаза ударил холодный свет сразу нескольких прожекторов, и на противоположном берегу появились люди в форме спасателей.

В ходе переговоров, которые были значительно затруднены из-за грохота воды, было решено оставаться на месте и ждать, пока появится возможность форсировать реку. Падение уровня воды ожидалось к утру.

Спустя еще полчаса ниже по течению было найдено относительно узкое место, и нам смогли перебросить несколько спасательных комплектов, в которых нашлись фольгированные одеяла, сухпайки, вода и рация.

– Нужно было сказать, что среди нас есть раненый, – пробормотал Владимир недовольно.

– Не такая это травма, чтобы устраивать спасательную операцию, – в очередной раз возразил Гарик. – Только родных пугать! Я и так уже боюсь возвращаться. Меня же Маринка убьет. А потом Дашка. И мама…

– И Алиса, – зачем-то сказал я.

– Алиске будет не до меня, – хмыкнул Гарик. – Она будет убивать тебя.

Ванька заржал в голос, но я только сдержанно улыбнулся. Чувствовал я себя паршиво. Слишком многих я подвел, снова рискнул, думая только о себе. И опять сделал больно Алисе. О маме я старался не думать. Надеялся только, что рядом с ней Мика и Денис.

– Свят, ты давай с самобичеванием заканчивай, – словно прочитав мои мысли, ворчливо произнес Владимир. – Мы тут все взрослые люди. И виноваты одинаково.

Гарик издевательски потряс у меня перед лицом зафиксированной рукой, довольно улыбнулся и заявил:

– А когда меня закончат убивать, я стану героем. Меня будут вкусно кормить и жалеть!!!

– Вот на