Любовь в Сочи, мопс и белые ночи - Женя Онегина

я рассмеялся в голос. – Ни за что, Свят! Я слишком долго боялась, чтобы сейчас уходить!

Я осторожно, насколько позволяла экипировка, притянул девушку к себе и коснулся губ в легком, чуть дразнящем поцелуе.

– Ты что-то хотел мне сказать, Святослав? – выдохнула Алиса и подошла к самому краю.

– Я люблю тебя, Алиса, – признался я и, крепко взявшись за руки, мы шагнули вниз.

Алиса орала так, что наверняка не только у меня, но и у всех, кто был в тот момент на мосту, заложило уши.

Но ощущение полета быстро закончилось, резинка мягко натянулась, мы перевернулись и плавно поехали вверх.

Алиса поднялась на мост запыхавшаяся и румяная. Ее трясло от пережитого приключения и выброса адреналина, а глаза подозрительно блестели.

Как только с нас сняли амуницию, я крепко прижал ее к себе и почувствовал, что Алиса все еще дрожит от напряжения.

Я поднес к губам ее ледяную ладошку и подул, согревая дыханием, поцеловал каждый пальчик, как когда-то давно на берегу карельской реки.

Она тоже вспомнила, резко выдохнула, пытаясь восстановить дыхание, но руки не отняла.

А я не смел поднять на нее взгляд. Боялся увидеть на ее лице боль, страх, разочарование.

И одновременно хотел ее встряхнуть, заставить сказать хотя бы слово.

Но вот, когда от ее молчания я был уже готов сойти с ума, Алиса подняла на меня немного шальные, расфокусированные от адреналина глаза и прошептала:

– Еще…

Я засмеялся, подставляя лицо солнцу и ветру.

Произнес хрипло:

– Твое желание – для меня закон. Но только не сейчас, Алиса. Для подобных подвигов я стал слишком слаб.

Она покраснела до кончиков волос, привычно закусила в смятении нижнюю губу и рассмеялась, весело и громко.

Я протянул руку, осторожно стирая с ее щеки слезы.

И сейчас я знал точно – это были слезы радости.

– Я люблю тебя, Алиса, – прошептал я, сталкивая нас лбами.

– Я люблю, тебя Свят, – призналась она.

И на душе впервые за долгое время стало по-настоящему легко.

Эпилог

Сочи. Май, почти год спустя.

Алиса

Просторные палатки, установленные на деревянных настилах, больше напоминали юрты, и среди кавказских гор “Лесная поляна” казалась островком карельского леса, перенесенного сюда через тысячи километров.

И было в этом что-то волшебное.

Шатров оказалось всего пять. Сразу за ними виделись расположенные на берегу реки эко-хижины.

От “Микаэлы” до нового глэмпинга можно было добраться на автомобиле менее, чем за час. Кроме невероятно атмосферного жилья, внутри выполненного в привычном для отелей Царевича стиле хюгге, свежего горного воздуха и экстремальных видов туризма, в “Лесной поляне” гостей ждали походная кухня и отсутствие мобильной связи.

Стоя рядом со мной, Святослав с некоторой нежностью наблюдал за первыми гостями своего нового детища и улыбался, как довольный сытый кот. На его руках сопел не менее довольный Воланчик.

У нас были все причины для радости. Рекламный тур прошел легко, весело и почти без происшествий. Одна унесенная потоком байдарка, опрокинутый на землю казан с пловом и последовавшая за этим истерика шеф-повара Артемия, а также заглохший посреди реки квадроцикл Дани Царевича (вполне ожидаемо заглохший, кстати) едва ли могли в этот вечер испортить Ремизову настроение.

Зато Денис Царевич мог.

Но не стал. Споры, возникшие из-за “Медвежьего угла”, давно утихли, и Денис принял все новые идеи друга. Дела в “Микаэле” по-прежнему шли хорошо.

Полгода назад, подписывая очередной договор о сотрудничестве, Святослав страшно переживал. Он уже несколько месяцев жил в Москве, но постоянно разрывался между “Медвежьим углом”, “Микаэлой” и мной. И в конце концов, я не выдержала и попросила его не возвращаться в Москву, пока не закроет все дела в Сочи. Ремизов на мое предложение согласился сразу, и меня даже где-то внутри кольнула ревность. Не к людям, нет. К его мечтам, проектам, планам. Но у меня на носу были госэкзамены, и для себя я решила, что поступать в магистратуру буду в Санкт-Петербурге, чтобы быть ближе к “Медвежьему углу, и даже рассказала об этом родителям. Они мой план одобрили.

Единственным человеком, который не принял мой выбор, оказалась Ева. Мы не поругались, нет. Просто отдалились друг от друга.

Аня и Миша расписались перед новогодними каникулами. Сама регистрация в Москве была тихой и скромной, зато “Медвежий угол” потом гудел несколько дней.

Катя и Иван легко согласились помочь со стартом в “Лесной поляне”, но дали четко понять, что дольше необходимого там не задержатся. И Святослав активно подбирал молодую и дружную команду, готовую из уютного глэмпинга в горах сделать супер популярное место.

Отовсюду слышались радостные голоса и смех. Запах жареного на углях мяса щекотал ноздри. Совсем рядом шумела река.

– Давай убежим? – предложил Святослав еле слышно. – Туда, где будут видны звезды.

– И бросим гостей? – удивилась я.

– Даня справится, – отмахнулся мой любимый. – В крайнем случае, сможет продержаться без нас пару часов.

– Пару часов? – ужаснулась я.

– Поехали, Алиса…

Он уже тянул меня за руку в сторону стоянки квадроциклов.

Спустя полчаса часа мы лежали, обнявшись, на покрытом мхом каменном уступе и смотрели звезды. Далеко внизу горели костры “Лесной поляны”.

Святослав потянулся к моим губам. Я мягко провела ладонью по щеке и напомнила серьезно:

– Четыре слова, Свят! Четыре важных слова!

– Я люблю тебя, Алиса… – прошептал он и, наконец, поцеловал.

Октябрь – декабрь 2024, Сочи – Боровск – Москва.

Примечания

1

Волан-де-Морт (имя при рождении – Том Марволо Реддл) – персонаж серии романов о Гарри Поттере, главный антагонист.

2

Порог на реке – каменистый или скалистый участок в русле с высокой скоростью течения и относительно большим падением отметок уровня воды.

3

Шивера на реке – мелководный участок с беспорядочно расположенными в русле подводными и выступающими из воды камнями и быстрым течением.

4

Бочка – локальное речное препятствие с пенным котлом и обратным течением на поверхности.