Любовь в Сочи, мопс и белые ночи - Женя Онегина

это я бы не рассчитывал, – ухмыльнулся Владимир.

– Но попытаться же можно! – возразил Гарик и добавил уже серьезно: – Никто не виноват в том, что случилось, Ремизов. Нельзя просчитать все на свете. Иногда людям просто не везет.

– К тому же это был тест-прокат, – напомнил Иван. – Даже не обкатка перед стартом. Зато теперь мы знаем все слабые стороны маршрута.

– И сильные тоже, – поддержал Владимир. – Я думаю, что идея с глэмпингом жизнеспособна, Свят. Только нужно не торопиться, а все как следует продумать.

Сидя с ребятами у костра, я чувствовал себя последним идиотом. Но при этом, где-то глубоко внутри зарождалась странная уверенность в своих силах. И я был благодарен им за эту поддержку.

За ночь новый план обрел вполне реальные очертания. И хотя все мы безумно устали и вымотались, я возвращался на базу почти в приподнятом настроении.

Но я абсолютно точно не был готов к тому, что там меня будет ждать отец Алисы. До этого я видел его всего лишь раз и мельком, на побережье. Но они с Алисой были неуловимо похожи, и я сразу узнал его.

Он стоял рядом с мамой, аккуратно поддерживая ее под локоть, и спокойно и размеренно разговаривал по телефону. Время от времени взгляд его останавливался на Гарике, и тогда мужчина недовольно хмурил лоб, как будто решал сложную задачу. Невольно подумалось, что из всех многочисленных родственников Гарика реальная угроза может исходить именно от этого внешне абсолютно спокойного мужчины.

В отличие от Гарика, которому требовалась медицинская помощь, я был в полном порядке, не считая того, что больше суток нормально не ел. Но и это могло подождать. Сейчас главное было сообщить Алисе, что я жив. И что я вернулся.

Вокруг Гарика уже хлопотали врачи. Денис вызвал скорую, едва Владимир сообщил по рации, что мы форсировали реку. Громоздкие машины стойко перенесли ураган, хотя у меня и были опасения, что они не заведутся.

Я заглушил мотор, спешился, снял шлем и направился к матери. Наконец заметив меня, она как-то странно всплеснула руками и подалась навстречу. Я в два шага оказался рядом и осторожно обнял ее. Всегда такая активная, никогда неунывающая мама вдруг показалась мне ужасно хрупкой. Снова стало стыдно за собственную глупость и эгоизм.

Но я не успел сказать и слова, как мама отстранилась, ласково провела по моей щеке ладонью и произнесла:

– Знаешь, мой хороший, переживать за тебя, находясь за тысячу километров, гораздо проще. Я безумно устала за эти дни, Святослав.

Отец Алисы хмыкнул, дернул уголком рта, словно хотел что-то добавить, но в последний момент передумал.

Мама, заметив это, хитро улыбнулась и обратилась уже к нему:

– Володя, это и есть мой сын Святослав. Сейчас он выглядит, конечно, слегка потрепано, но в целом весьма перспективный мальчик. Если думает головой.

Я закашлялся.

Мужчина посмотрел на меня с плохо скрытой иронией и протянул руку:

– Рад знакомству. Хотя, признаться, я бы предпочел другие обстоятельства.

– Взаимно, – ответил я. Рукопожатие оказалось крепким и горячим. Мужчина пристально посмотрел мне в глаза, и я спросил главное:

– Алиса, она…

– Уехала с Микой, – сообщила мама.

– Здесь, со мной, – одновременно с ней произнес Владимир.

Я уставился на них, ничего не понимая.

– Денис вчера позвонил Марине, жене Гарика, – объяснила мама. – Сказал, что вас нашли. Пригласил приехать, чтобы быть ближе.

– Но у Марины маленькие сыновья, и моя теща не очень хорошо себя чувствует, – продолжил Владимир. – Поэтому поехали я и Алиса. Она очень переживала, Святослав. Скрывала от матери, и от меня тоже. Но я же знаю свою дочь!

Дежурные извинения застряли в горле. Тело охватило жаром, который тут же сменился крупной дрожью. Я облизал внезапно пересохшие губы, тяжело сглотнул и все-таки спросил:

– Где она сейчас? И почему с Микой?

– Они поехали на подвесной мост, – произнес Денис Царевич. Он подошел ближе и крепко обнял меня. – Рад, что вы с ребятами целы, Свят.

– Почти целы, – напомнил я и попросил: – Ты сможешь сейчас отвезти меня к мосту?

– Я смогу, – ответил отец Алисы.

Кажется, никогда в жизни я не был так близок к обмороку.

Однако, спустя полчаса мы уже мчались по шоссе в сторону парка. Я успел принять душ, переодеться, на ходу съесть несколько бутербродов, добытых заботливой маменькой на кухне, и запить их бутылкой молока. Уже в машине я написал сообщение Мике, предупредив, что еду.

Она ответила кратко:

“Ок”.

Всю дорогу мы молчали. Я слишком устал, чтобы поддерживать ничего не значащую беседу, а для какого-то важного разговора сейчас тем более было не время. Это мы оба понимали. Отец Алисы задал мне всего один вопрос:

– Почему именно подвесной мост?

– Микаэла любит спецэффекты, – ответил я.

– Это я уже понял, – усмехнулся мужчина.

Свернув с шоссе, Владимир резко снизил скорость. Дорога была ему незнакома. У меня же от нетерпения вспотели ладони. Я жаждал увидеть Алису и боялся этой встречи. Я хотел обнять ее, прижать к себе, и не знал, что скажу, когда увижу.

Мы уже парковались, когда от Мики пришло новое сообщение.

“Мы в ресторане”.

Я рванул вперед, потом обернулся. Владимир так и остался стоять у машины:

– Вы идете? – уточнил я на всякий случай.

– Не думаю, что вам сейчас потребуется моя поддержка, – хмыкнул он. – Зато я смогу перехватить дочь здесь, когда она сбежит от вас.

– Отличный план, – похвалил я и почти бегом бросился к ресторану.

Девушки сидели за столиком у панорамного окна. Мика что-то рассказывала, Алиса внимательно слушала. Обе выглядели уставшими, но если щеки Микаэлы пылали, а в глазах то и дело вспыхивал знакомый огонь азарта, то Алиса показалась осунувшейся и бледной. Так она выглядела в первые дни похода, когда была измотана впечатлениями и недосыпом.

Я подошел ближе.

Вот Мика замолчала и задумчиво посмотрела в окно.

Алиса воспользовалась затянувшейся паузой и что-то спросила.

До меня донесся обрывок разговора:

– … Сбежала в Германию к своему отцу…

– Он считает себя… – Алиса говорила очень тихо, и я так и не услышал, что она имела ввиду.

Мика скорчила презрительную рожицу, и мне захотелось немедленно стукнуть ее чем-нибудь тяжелым.

– Ремизов до сих пор считает, что он в ответе за всех людей, которые так или иначе находятся рядом с ним, – сказала она. – И легко забывает, что каждый имеет право на собственные ошибки.

Я хмыкнул и показал ей кулак.

– Если я сейчас пойду и прыгну с тарзанки, это будет моим решением? – спросила Алиса тихо.

– Нет, ведь к нему тебя подтолкнула я, – ответила Микаэла.

– А