Секреты цветов - Салли Пейдж

или около того. Они были вместе на конференции. Все так предсказуемо. – Голос Эммы становится хриплым, и она чувствует, что у нее болит горло. – Она сказала, Уилл первым положил конец их отношениям, а потом начала распространяться о том, как сильно он меня любил. – В душе Эммы вновь вспыхивает уснувшая ярость, и она вспоминает подснежники, которые выдергивала в промокшем от дождя саду. – И в этот самый момент, если бы в кафе на столе вместо дурацких деревянных штучек лежал бы настоящий нож, я, наверное, всадила бы его в разлучницу. – Эмма уже трясется всем телом. – Уилл разговаривал с ней обо мне, рассказывал ей о нас!

Она хочет объяснить Бетти самое главное: это предательство было гораздо страшнее того, что муж трахался с другой женщиной.

– Бетти, совместная жизнь с Уиллом стала своего рода поворотным моментом. Вокруг был большой мир с другими людьми, и, доверившись Уиллу, я стала частью этого мира. – Эмма поднимает на Бетти глаза. – И для меня реально все изменилось. Уилл был прав. Мы делали то, что и все нормальные пары: встречались с друзьями, гуляли, ходили в рестораны. С Уиллом я становилась храброй. Я чувствовала себя так, словно мне море по колено… нужно было лишь верить в нас… – Она больше не в состоянии продолжать и лишь с благодарностью шепчет: – Какое счастье открыть кому-то душу! Мне кажется, я схожу с ума.

– И в этом нет ничего удивительного, черт побери! – Гнев Бетти заполняет лодку и переливается через край.

Возможно, все дело в неожиданной вспышке ярости или в исходящем от Бетти тепле, но тугая пружина в душе Эммы внезапно ослабевает, и она чувствует, как сопереживание старшей подруги просачивается сквозь затвердевший многослойный кокон, в котором Эмма прятала свою боль.

Эмма хватается за борта лодки, чтобы прийти в себя.

– Бетти, я иногда думаю о той девушке и задаю себе вопрос: если бы Уилл тогда ушел от меня к ней, смогла бы она родить ему ребенка? Мальчика с торчащими ушами и черными волосами, в жилах которого текла бы кровь Уилла? Узнала бы я этого ребенка, если бы встретила его в парке или увидела бы, как он проезжает мимо на велосипеде? – Эмма представляет себе мальчугана, который как сумасшедший крутит педали. – Любил бы он, подобно его отцу, отпускать глупые шутки? Захотел бы научиться играть на барабане, несмотря на полное отсутствие слуха? И бегал ли он, как когда-то Уилл, так, словно реально надеялся дотянуться до горизонта? – Бетти пытается что-то сказать, но Эмма ее останавливает, поскольку хочет высказаться до конца. – Бетти, все дело в том, что я не могу иметь детей, а из Уилла вышел бы чудесный отец. Он бы с разбега шагнул в отцовство. Я уверена. Это так несправедливо, что он ушел, не оставив после себя ничего на этой земле. И когда я не в силах во всем этом разобраться, я просто смотрю на цветы и наблюдаю за тем, как они растут, увядают и вновь расцветают. Даже простенькая маргаритка. Но если даже они на это способны, то почему я не могу?

– О, дорогая! – Голос Бетти срывается от рыданий. – Ты не должна так думать. У тебя только одна жизнь, и ты хорошо ее прожила и многого сумела достичь. Твой муж наверняка очень любил тебя. – Она нежно похлопывает Эмму по руке. – Конечно любил. Мужчины иногда бывают такими непроходимыми идиотами. – Голос Бетти снова становится сердитым, и Эмма вспоминает странную вспышку ярости Роберто из тапас-бара. – Только подумай о том, какие перед тобой открываются перспективы! Ты уже стала флористкой, а еще собираешься написать книгу…

– Ты действительно веришь, что у меня получится? На самом деле я еще не продумала до конца идею своей книги и пока не нашла человека, которого ищу.

Эмма едва не сказала «людей, которых ищу». У нее в голове возникает образ Медсестры и какая-то смутная фигура, скрытая цветами. Так кого конкретно она все-таки ищет?

Бетти наливает им еще кофе, после чего разворачивает лодку и медленно гребет обратно. Впрочем, через какое-то время молчание начинает ее утомлять, и вскоре вопрос уже следует за вопросом, и обратный путь начинает напоминать их поездку в Стамфорд.

Сперва это несколько напрягает: круг вопросов, интересующих Бетти, похоже, ограничивается семейной жизнью Эммы. Но Бетти проявляет удивительную деликатность, в основном расспрашивая о мелких деталях: какие книги любил Уилл, где они проводили каникулы, какую предпочитали еду. Эмма извлекает отдельные, казалось бы, незначительные воспоминания – кусочки головоломки их супружеской жизни – и внезапно находит успокоение в изучении этих разрозненных, крошечных фрагментов. Каждый из них, взятый по отдельности, имеет для нее больший смысл, чем вся правда о неверности Уилла.

Эмма смотрит на сидящую на веслах женщину и думает о том, как сильно недооценила ее при первой встрече. А затем с улыбкой вспоминает собеседование, во время которого говорила сплошными клише: быть может, именно поэтому Лес и принял ее на работу.

Итак, она терпеливо продолжает отвечать на вопросы Бетти. Навряд ли расспросы о Уилле способны повернуть ключ в волшебной двери, но, возможно, они смазывают маслом замок.

Когда они подплывают к лодочной станции, Эмма наклоняется к Бетти:

– Бетти, надеюсь, я тебя не нервирую? По крайней мере, не сейчас?

– Нет, – отвечает Бетти. – Дорогая, ты вообще никогда меня не нервируешь, хотя иногда и бываешь слишком замкнутой, а я не всегда умею держать рот на замке.

– А что по этому поводу говорит Лес? – любопытствует Эмма.

– Ой, ты же знаешь Леса… – Бетти на секунду замолкает. – Он говорит: «В тихом омуте черти водятся».

Они переглядываются и дружно начинают хохотать, раскачивая лодку.

Глава 40

Вайолет

Лилии

Лак на корабельных перилах пошел пузырями от солнца. Палубы выцвели добела, словно плавниковый лес. Ночной бриз мягкий и теплый, но звезды над головой кажутся холодными и твердыми, как льдинки. Интересно, есть у этих звезд имена или они слишком мелкие и многочисленные, чтобы их окрестить?

Мать верит в крещение всех Божьих творений, даже самых крошечных. Вайолет подозревает, что мать назвала бы звезды именами святых, но даже у нее не хватит святых, чтобы окрестить все звезды.

Вайолет задумывается о том, будет ли у нее когда-нибудь ребенок, которому она могла бы дать имя. Хорошо бы родить маленькую девочку, думает она, хотя, возможно, ей просто не хватает тяжести сестры на своем колене, ощущения ее нежной щечки возле своей щеки. Она не собирается искать замену сестре и сомневается, что