Разговоры в рабочее время - Нелли Воскобойник

я с ним связалась. На следующий день сотрудники сказали, что звонил человек из Тель-Авива, ему срочно нужно мое профессиональное мнение. Разумеется, я была польщена – мало ли медицинских физиков в стране, а кто-то хочет консультации в другом городе и именно со мной.

Позвонила. Ответил приятный баритон. Мягкий неторопливый голос. Интонации интеллигентные. Проблему излагает внятно и кратко.

Человек этот прошел процедуры лазерного удаления волос. И после тридцати сеансов у него обнаружили злокачественную опухоль в голове. Он бы хотел вчинить иск фирме, производящей косметические лазеры, но адвокат требует письма от квалифицированного специалиста, который подтвердит, что между лазерными процедурами и появлением опухоли может быть причинно-следственная связь. Я стала объяснять ему, что науке известно о роли ионизирующего излучения в онкогенезе, а видимый и инфракрасный свет лазера не является ионизирующим… и еще много чего подобного. Потом для очистки совести спросила, была ли это эпиляция на голове. Он охотно ответил, что нет. Только тридцать сеансов эпиляции на левой ноге. От поясницы до самых пальцев. Подавляя неуместную веселость, я сказала, что не усматриваю никакой связи между опухолью и эпиляцией. И хотя очень хотела бы помочь получить какие-то деньги, но сомневаюсь, что и кто-нибудь другой напишет ему желаемый документ. Прощаясь, я спросила, какая опухоль у него обнаружена. Он с готовностью зашуршал бумагами, нашел диагноз и прочел мне по складам: ши-зо-фре-ни-я.

А вот другой случай. У меня был пациент, который вызвал горячую симпатию. Очень старый, интеллигентный, умный и мужественный человек. Я действительно много помогала ему: куда-то ходила, писала какие-то письма, кого-то просила, напрягала свои небогатые личные связи в медицинском мире – делала что могла. Он очень ценил мои усилия. Из Берна приехал его сын с женой – побыть с отцом в трудный час. Сын Филипп оказался знаменитым композитором. Мне, конечно, его музыка совершенно непонятна, но интернет полон упоминаниями его имени и рассказывает о нем подробно и почтительно.

Филипп жалел отца, нервничал, суетился, задавал множество вопросов. Короче, вел себя как человек к жизни не приспособленный, но добрый и чувствительный. Под конец лечения, когда забрезжил благополучный исход, Филипп пригласил меня выпить с ним и его женой чашечку чаю в хорошем иерусалимском кафе. Я с радостью согласилась, хотя и не знала подходящего места. Он сказал, что найдет кафе с наилучшими пирожными и позвонит мне, чтобы сообщить время и место…

Через год мой пациент проходил повторное обследование и Филипп снова приехал поддержать его. Я была рада. Мы оба так любим его отца, что даже обнялись. О чашечке чая с пирожными, разумеется, не упоминали. Но Филипп пригласил меня поужинать. Жена его должна была приехать на следующий день, и мы втроем отправимся в ресторан…

Отказаться было бы грубо. Я согласилась.

Через неделю из интернета я узнала, что композитор Ф. В. посещал Израиль и отбыл на премьеру своей оперы в Тяньзинь.

Я думаю, что чаю мы не пили, потому что его посетила симфония, и он забыл обо мне. Вполне простительно. А ужин? Вероятно, это была оратория…

Размышления на святой земле

В самом центре Рима на священной дороге Виа Сакра расположена Триумфальная арка Тита. Евреи под ней не проходят. Тит осадил и взял Иерусалим, ограбил, разрушил и сжег Храм и увел в плен оставшихся в живых жителей города. Они рабами прошли в его триумфе под этой аркой, а дальше веселые легионеры тащили золотую менору и эфод первосвященника, что и изображено на ее внутренней стене.

Всё! Больше никогда мы под ней не пройдем! С нас довольно! Еврейские туристы Вечного города (кстати, почему вечный город Рим, коли Иерусалим старше его на триста лет?) обходят арку или заходят внутрь и выходят с той же стороны, что и зашли. Наши счеты не закончены. Пока арка не рассыпалась в прах, а евреи не забыли, что происходят от Авраама, Исаака и Иакова, мы под ней не пройдем!

Если быть предельно откровенными, то и в первый раз мы там не проходили, потому что арка эта была построена уже после смерти Тита, а для его триумфа соорудили тогда временную арку на скорую руку, под которой нас и прогнали со скованными руками и склоненными головами. Но не важно! А важно ощущение вплетенности в историю, которое не оставляет нас ни на минуту. По этому поводу еще одна история.

Приехал к нам лечиться какой-то видный православный иерарх, то ли из Краснодара, то ли из Ставрополя. Человек необыкновенно доброжелательный, симпатичный и открытый. Сопровождали его два священника рангом пониже: один приехал с ним из России, а другой – местный, свободно говорящий на иврите.

Архиерей понравился мне чрезвычайно, и поскольку программу его облучения составляла я, то охотно взялась присутствовать при первой процедуре: объяснить, перевести и вообще помочь технику установить необходимый контакт с пациентом.

Техником оказалась умная, профессиональная, религиозная и довольно стервозная молодая женщина по имени Лили.

Пациент был взволнован и испуган и крепко сжимал свой золотой епископский крест с крупными драгоценными камнями. Лили сурово взглянула на него и сказала мне:

– Перед крестом склоняться не буду!

Мне было жалко старика, и я попыталась ее урезонить:

– Лили, голубушка! Мы же не в средневековой Испании, а у себя дома. Нас насильно в христианство не обратят. Чего нам бояться креста?

– Мы столько всего от них вынесли! – сказала она. – Перед крестом не склонюсь!

Я поняла, что уговоры бесполезны, и повернулась к священнику.

– Будьте добры, – попросила я, – оставьте крест в раздевалке! Металлические предметы… э-э… мешают облучению.

Бедняга безропотно встал, снял цепочку с шеи, поцеловал перекладину и пошлепал босиком за ширмы. Вернувшись, он сказал мне тихонько:

– У меня под майкой нательный крестик. Совсем маленький. Можно я его оставлю?

Я обернулась к Лили и сказала на иврите:

– У господина под майкой маленький крестик. Он не мешает лечению.

– Если не вижу – не мешает, – буркнула Лили. И священник получил первую дозу.

Я ушла к себе в кабинет и задумалась. Сама-то я не верю, что огромная Вселенная интересуется нами. Но эти двое оба религиозны и готовы за свою религию пойти хоть на муку. И все же один не уверен, что благословение его креста на расстоянии двух метров такое же сильное, как в соприкосновении с телом. А другая не надеется, что всемогущий Господь наверняка убережет ее от проклятия ненавистного креста.

Чудны дела твои, Господи!

Две правдивые истории

История первая, печальная

Молодая женщина вышла