Мой телефон 03 - Мария Ким

голубей, туповатых воробьев и умных ворон на крыше. Из окна открывался вид на проезжую часть, подъезд к приемнику и больничный двор, и везде имелись следы жизни во всех ее гранях и проявлениях. В тот вечер из окна наблюдались: бригада дорожников в ярких жилетках, бесконечный поток машин, инертная мохнатая живность возле морга, две скорые напротив приемника, лежбище местного неуловимого бомжа на крыше и Валек. Валек стоял на краю с сигаретой в зубах, опасно балансируя на одной ноге. Костыли валялись в стороне. Как он выбрался на крышу на своих дефектных конечностях и что там забыл, с ходу понять не удалось. Я перелетела через окно, забыв про ватник и сквозняк в отделении, подбежала к краю и схватила Валька за локоть.

– Ты что здесь делаешь?

– Курю. Да отпустите вы, в самом деле!

Я оттащила Валька на безопасное расстояние. Внезапно стало холодно.

– Что ты там забыл? Разбиться захотел?

– Я всегда здесь курю. Что вы так перепугались? Вы… да вы, наверно, думали, я спрыгнуть решил?

– Похоже на то. Зачем так близко к краю? Ты же не удержишься на. – я оборвала фразу и, не зная, как закончить, перевела взгляд на костыли.

– Ой, надо же, я и забыл. Будьте добры, подайте, пожалуйста. Тут, знаете, ощущения как в свободном полете.

– Вам свободный полет противопоказан. И курение, между прочим, тоже.

– А вы забавно ругаетесь. И очень легко одеты, нехорошо, простудитесь. Возьмите мой халат. Вы ведь не курите? Все равно, я был бы не против с вами постоять, только оденьтесь, а то будет как в одной.

Он стоял, прислонившись к дымоходу, снова забыв про костыли, и смотрел на заходящее солнце с каким-то первобытным интересом, начисто лишенным страха, широко раскрытыми, слезящимися и тут же высыхающими на ветру глазами. И солнце его не слепило.

* * *

– Твою мать! – водитель резко ударила по тормозам.

– Что такое, Наташенька? – сонно пропела Варя с соседнего сиденья.

– Понавылазеет живности, – Наташа добавила еще пару крепких выражений и тяжело замолчала.

– Сразу видно – любитель. К тому же – женщина, – закатила глаза Варя.

– Есть у нас тут один – мужчина! К тому же – профессионал! – в тон ей ответила Наташка. – Вон, на носилках катается, Машку развлекает.

– Ды-а! – многозначительно оповестили сзади.

– Молчи, пугало!

– Наташа, кого мы раздавили?

– Да кто ж знает, енот или алкаш. – Наташка врубила дальний свет и внимательно вгляделась в заснеженную трассу. – Ежик. Кишки наружу.

– Зимой ежи по трассе не бегают, – возразила Варя.

– А кто же тогда? – каждый вздох у Наташи получался тяжелым, как будто вся ее беспросветная жизнь наваливалась вместе с этим вздохом.

– Ты шофер, тебе виднее. Эх, Наташенька, – снова затянула Варя, – что ты на линии забыла, скажи мне?

– А что, мне бухарика с вами одного оставлять? – грубо поинтересовалась Наташа.

– Отписали бы, – пожала плечами Варя.

– Опять месяц без зарплаты? – габаритная фигура за рулем завозилась, устраиваясь поудобнее. – Если мне не на что жрать еще будет, я совсем озверею, и тогда все – тушите лампочки.

– Допустим, – Варе как будто стало неловко, – и зачем это чудище ночь с нами катается? Перед пациентами неудобно!

– Перед какими… Пациенты все в городе, а здесь так – отходящие. И как я, по-твоему, его одного оставлю?

– Повезло с тобой мужику, – восхищенно отметила Варя.

Увидев в начале смены на водительском сиденье женщину, я удивилась. Женщина за рулем кареты 03, как и маршрутного такси, – не то что не принято или запрещено, просто – нет. Наташка представилась как жена нашего бригадного шофера, Михалыча. Рослая, мощная, Наташка перешагнула рубеж возраста, в котором мужская половина семейства частенько спивается и жена начинает долгую и тщетную борьбу за своего мужа и семейный бюджет. Михалыч пьянствовал краткими алкогольными забегами, через смену его снимал с линии бригадир. Произведя нехитрый подсчет, в одну из ночей, когда водителя поставили в «областную» смену, подальше от переполненного гайцами и линейным контролем города, Наташка явилась на парковку, закинула Михалыча в багажник и поделилась с Варей своим планом: Михалыча она за руль не допустит, службу будет нести сама, а на случай чего – вот он есть в наличии, а пьяный или какой, пусть уж сам за себя тогда отвечает. Варя понервничала и согласилась.

Машина уже пять минут стояла с выключенным движком, салон снова начал промерзать. Бесполезная нагрузка на носилках завозилась, дохнула перегаром и выдала совершенно членораздельно:

– Ежей давить нельзя.

Я который раз за эту безумную смену полезла к двери.

– Я на перекур!

– Занесет! – снова пригрозили спереди.

Но больше сидеть на месте было невыносимо. От Наташкиного мужика распространялось амбре, спина затекла, а через лобовое стекло отчетливо просматривались подсвеченные фарами звериные внутренности неизвестной видовой принадлежности.

* * *

Заброшка на краю города казалась идеальным местом для съемок фильма ужасов или проведения квестов аналогичной тематики, но единственным режиссером, решившим отыграть здесь финальный акт чьей-то трагикомедии, оказалась жизнь. Безжизненное тело крайне неаппетитного вида расположилось на полу с классической петлей на шее, кусок кабеля вместе с обрывком веревки угрожающе скрипел, раскачиваясь на сквозняке.

– Классика, – озвучила мои мысли Варя. – Что делать будем, доктор?

– Все зависит от того, – я старалась говорить взвешенно, – жив пациент или мертв.

Варя натянула на руку перчатку и со знанием дела основательно дернула покойника за ухо.

– Мама, – отчетливо произнес новопреставленный и сел.

– Ну и? – устало спросила Варя, открывая папку и принимаясь писать. – Какой протокол?

– Постреанимационные мероприятия? – неуверенно предложила я.

– Дура, – отчеканила Варя.

– Это вы? – парень переводил мутные глаза с петли на обрывок кабеля.

– Дурак, – так же веско дополнила Варя. – Вешаться надо нормально.

– Это все вы! – завопил парень, вскочил, упал и снова поднялся, шатаясь. – Зачем мешаете? – Он постоял, тяжело дыша и быстро оглядываясь слегка фосфоресцирующими глазами, и достал из кармана складной нож.

– Спокойно, юноша, – Варя сложила листы в папку и убрала ее за спину, – никто вам не запрещает, вешайтесь на здоровье! Не в присутствии скорой помощи! Проследуйте с нами в больничку, а там хоть в клизменной утопитесь!

Щелкнуло лезвие. Парень неуверенно шагнул навстречу. Голове и животу сразу стало холодно, а конечности, наоборот, потеплели. Это хорошо. Так и надо.

– Послушай, – сказала я. Кажется, голос не дрожал, и это тоже было хорошо, – не надо было вешаться при свидетелях. Будь мужиком, захотел умирать – умирай. Вот у тебя нож в руке, возьми да убей себя, чего на скорую лезешь? Мешать не будем, обещаю.

Мальчишка остановился и даже приобрел слегка осмысленный вид. Посмотрел на Варю, затем на нож, как