Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

за скромную плату. Благодаря его содействию одновременно с началом летних каникул на первом этаже главного торгового центра города Б рядом с ларьком Цзюаня открылась еще одна точка – с бижутерией, заколками, зеркалами и прочими товарами для девочек. Место практически сразу завоевало успех у школьниц благодаря врожденному вкусу Джинггуо, с которым он тщательно выискивал оригинальные и качественные украшения у различных поставщиков Ливэя. В основном его клиентками были сверстницы, как та, похожая на капусту, которую он видел тогда рядом с отцом. И все они, как одна, раздражали его, казались глупыми, некрасивыми и одинаковыми.

Во время каникул Джинггуо сидел за прилавком сам, а на будние дни учебного года договорился с женой одного из друзей Цзюаня. Сяо Юй больше не пытался связаться с Геннадием Даниловым. Несколько раз он ловил взглядом проходящего мимо отца или мужчины, похожего на него, и тогда Джинггуо втягивал голову в плечи, опускал взгляд и не дышал. Хотя особых причин для того, чтобы прятаться, не было. Геннадий не знал, кем приходится ему азиатский мальчик, торгующий безделушками. Но больше, чем самого отца, Джинггуо необъяснимо боялся рекламного стенда с его изображением на втором этаже. С той ночи в торговом центре Сяо Юй больше не поднимался наверх, еду либо брал в продуктовом, либо приносил с собой. Иногда ему казалось, что в «Технорае» все еще не восстановили витрину и консультанты в фиолетовых формах ходят по хрустящим осколкам как ни в чем не бывало.

Перед очередным отъездом в город Б Джинггуо зашел попрощаться с Ливэем.

– Отлично, что ты зашел, мальчик мой, у меня кое-что для тебя есть!

Ливэй извлек из-под прилавка сверток и стал разворачивать один за одним слои ткани. Внутри оказалась сравнительно небольшая шкатулка, похожая на ящичек для сигар. Под откидывающейся на золоченых цепочках крышкой на шелковой подкладке лежала фарфоровая чайная пара. На миниатюрных, будто игрушечных, белых чашках синим была изображена сцена из крестьянской жизни: мужчины собирали рис, над их головами колыхались на ветру ветви деревьев, бежал ручей. Невооруженным глазом было заметно, что вещь старинная.

– Эти чашки были переданы мне вдовой торговца, который должен был мне много денег. Я человек необразованный, и мне сложно судить, но говорят, что это чудом уцелевшие чашки периода Канси. Пойми, Джинггуо, в Китае не получится продать их за справедливую цену – место этим чашкам в музее, а не на черном рынке. Но за рекой, вероятно, можно найти ценителя. Делим прибыль пятьдесят на пятьдесят, идет?

Конечно, продавать такую ценность в ларьке с бижутерией Джинггуо не планировал. Оказавшись в городе Б, он дал объявление с фотографией чашек в местной газете и стал ждать. Каждую неделю он продлевал объявление, но телефон молчал. Наконец одним душным августовским утром, предвещавшим грозу, к прилавку Джинггуо подошел мужчина в идеально отглаженной рубашке. Сначала он внимательно осмотрел товар в витрине, потом обвел взглядом Сяо Юя и попытался заглянуть за прилавок.

– Вам помочь?

– Я по поводу чайной пары.

Джинггуо сразу воодушевился, пошарил под прилавком и извлек сверток. Мужчина аккуратно взял чашки, покрутил их на свет, внимательно изучил штамп на донышке. Потом рассмотрел шкатулку, потрогал цепочки, проверил, как был прикреплен шелк к дереву.

– Где ты их взял?

У Сяо Юя уже была заготовлена легенда на этот случай.

– Моя прапрапрапрабабушка служила при императорском дворе, и однажды ночью начался пожар…

Мужчина рассмеялся.

– Для королевского двора чашки простоваты. Скорей всего, их использовали в чайном ресторане, однако неплохом. Сколько ты хочешь за них?

Джинггуо потупился. Он надеялся, что цену ему предложит покупатель. Немного подумав, он выпалил, как ему тогда казалось, крупную сумму, с которой, вероятно, можно было сторговаться на меньшее:

– Тридцать тысяч рублей!

Потенциальный покупатель нахмурился.

– Сколько тебе лет, шестнадцать? Ты планируешь и дальше работать продавцом украшений?

– Это мой бизнес.

– А еще старинный фарфор сможешь раздобыть?

– Не вопрос.

– Смотри, даю тебе неделю, чтобы ты назвал мне справедливую цену за этот комплект. И помни: шкатулка стоит, вероятно, дороже чайной пары. И еще: думаю, тебе впарили их как период Канси, но они более поздние.

Мужчина подмигнул Джинггуо и быстро зашагал в сторону выхода. В тот же день с помощью брата Дзюто Сяо Юй оформил гостевую книжку в местной государственной библиотеке. Попросив жену друга Цзюаня заменить его за прилавком, Джинггуо проходил экспресс-курс истории китайского антиквариата, а также сидел на площадках онлайн-аукционов и изучал форумы по теме. Ему нравилось проводить время в библиотеке, где время, казалось, замедлялось, приятно пахло старыми книгами и тетушки в длинных юбках успокаивающе бормотали что-то вполголоса редким посетителям. Сяо Юй заныривал в искусствоведческие книги с глянцевыми фотографиями старинной утвари и форумы, чтобы изредка вынырнуть, хлебнуть чая и нырнуть опять. На онлайн-аукционах разброс цен был колоссальным, и не всегда было понятно, чем же обусловлена разница. И все же, когда спустя семь дней мужчина в белой рубашке снова появился у прилавка с бижутерией, у Джинггуо была цена.

– Сто пятьдесят тысяч рублей.

Мужчина улыбнулся.

– Вот это больше похоже на правду. Сейчас у меня таких денег нет, но в Москве я найду покупателя. Я дам тебе тридцать тысяч, как ты просил изначально, а остальное за вычетом 20﹪ пришлю потом. Вот моя визитка.

На прямоугольной бежевой карточке значилось: Виктор Шестерин, доцент, глава кафедры «Консервация и реставрация памятников материальной культуры», факультет истории искусств Российского государственного гуманитарного университета. Так у Джинггуо появилась новая цель. Нужно было подготовиться к ЕГЭ и поступить в Москву, а еще понять, как разыскивать старинную утварь в Китае.

20 (Минчжу)

Минчжу открутила крышку на круглой пластиковой банке с кремом, осторожно отклеила защитную фольгу. Взяла немного содержимого большим и указательным, будто щепотку соли. Будто собиралась приправить кремом салат. Растерла белое снадобье между пальцами – на ощупь крем оказался прохладным. Сама Минчжу никогда такими штуками не пользовалась – бывшая уборщица Бинбин подарила, она теперь дорогой косметикой промышляет.

Минчжу взглянула на свое отражение в зеркале. Глаза, некогда ярко-зеленые, пугавшие односельчан, померкли, стали какими-то ржавыми и тусклыми. Минчжу легким постукиванием подушечками пальцев вбила немного крема в правую скулу. Кожа вокруг глаз была покрыта морщинками, напоминавшими прожилки на куске заветренного мяса. Бинбин так нахваливала крем, что Минчжу на какой-то момент действительно представилось, что вот сейчас она воочию увидит, как истаивает сетка морщин, словно по волшебству. Но ничего не произошло. Правая скула выглядит так же, как левая, только влажно поблескивает, точно Минчжу протерла ее жирным блинчиком.

«Омоложение на десять лет!» – кричали иероглифы на банке. Помельче было приписано что-то о чудодейственных эффектах экстракта улитки. Минчжу усмехнулась. В целом ей было не так уж и важно, как выглядит ее лицо. Она никогда не была красавицей и оттого не сильно грустила из-за примет увядания. Но вот если бы можно было намазать этот экстракт улитки на поясницу и убрать с нее десять лет перетаскивания тяжестей, вот тогда цены бы средству Бинбин не было. А еще десять лет хотелось бы снять с нещадно щелкавшего и нывшего левого колена, испортившихся зубов, больного желудка… Да вообще искупаться в волшебном креме целиком, чтобы разом излечить последствия неблагодарного труда на рынке. А вот морщины на лице как раз волновали Минчжу меньше всего.

– В этой жизни нам суждено идти по дороге вместе…

Минчжу хрипло выругалась. Громкие завывания в микрофон за тонкой стенкой кабинета были встречены немногочисленными, но достаточно воодушевляющими аплодисментами. Хромой Дзюто с недавних пор специализировался на продаже караоке-систем. Ему очень нравилось демонстрировать в действии свое оборудование покупателям и всем зевакам. Надо признать, пел Дзюто действительно неплохо. Однако репертуар хромого продавца ограничивался примерно тремя песнями, и каждую Минчжу уже прослушала по меньшей мере пятьдесят раз.

– И покуда мы не забудем друг друга…

Неожиданно кабинет Минчжу погрузился в кромешную тьму. Окон в комнате не было. От неожиданности банка с дорогим кремом выскользнула из пальцев. Жирная прохлада плеснула на голые икры. Можно сказать, искупалась в креме, как и хотела. Судя по возгласам за стеной