#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

достойно разместились, побыл недельку и укатил по срочным делам – в очередных разборках участвовать. Соня и рада, что свалил, никто не раздражает. Она потихоньку начала сдуваться. Сначала страх был, что такая толстая на всю жизнь останется. Пока кормила, вес падать не хотел, бросила – так сразу килограммы стали таять на глазах. Загорелая и подтянутая – ей нравилось разглядывать себя в зеркало.

Совсем я и ничего! Даже грудь не повисла. Только на животе растяжки остались. Ну и что? Не стриптизёрша, и с таким животом жить можно.

Последняя неделя отдыха была особенно желанной, каждый день отсчитывала – вот ещё пять дней осталось… вот два… Уезжать не хотелось, но аренда заканчивалась вместе с визой.

В аэропорту народу! Бледные приезжающие и посвежевшие лица отъезжающих расходились плотными колоннами кто куда. Стоял гул и призыв диспетчера срочно пройти на посадку оставшихся пассажиров.

В сумочке запела новенькая «Моторола». Соньке лень было лезть в большую сумку-торбу.

Сейчас буду рыть! Такая неудобная, вечно ничего не найти! Скорее всего, Серый перед вылетом колотится. Не буду брать! Ещё и Олег на руках. Вот неугомонный, уже раз десятый набирает!

Она нехотя полезла в сумку – в надежде, что ему надоест наяривать, и он отстанет. Никто не отстал.

– Всё нормально. Вылетаем. Не можешь, чтобы не отвлекать?

Вместо Серёги она услышала голос Ленки или похожий на её, не сразу врубилась от неожиданности.

– Ты где?

– В аэропорту. Что случилось? – Соня почувствовала, что произошло что-то страшное.

В голове крутилась тысяча мыслей. Одна страшней другой. Она даже не понимала, какие мысли, но то, что страшные – точно.

– Иди присядь. Найди место и просто сядь!

Соня послушно, как оловянный солдатик, пошагала к кафе напротив, на руках болтался увесистый Олежик, о котором она на секунды забыла.

– Села?

– Села, – покорно сообщила Соня.

Сердце билось часто, и от напряжения начала болеть голова.

– Ани больше нет! – тихо, обычным голосом сказала Лена.

– Что значит – нет? Что ты говоришь такое?! – сердце стало биться ещё сильнее, тошнило – наступила тишина.

Скорее всего, это был шок, самое странное состояние человека, когда случается что-то утратное, а человек начинает глупо улыбаться, как болванчик, стесняясь своей нелепой реакции. Так и Сонька сидела с тупой улыбкой на застывшем лице, пытаясь что-то осознать. Подбежала Лиза и с удивлением вглядывалась в мамины глаза. Наверно, никогда не видела её такой застывшей – как в любимой игре раз, два, три – на месте фигура замри.

Олежка выкручивался, что есть силы, и истошно орал, пытаясь выбраться из сильных маминых рук, которые напрочь лишали свободы. Соня ничего не слышала. Подбежала Наташа, насильно вытащила малыша, и он моментально затих, и почему-то тут же начал засыпать, скорее всего, от страха, который впервые испытал. Кто знает, что они там понимают в девять месяцев? Может, гораздо больше, чем мы предполагаем?

– Сонь! Кто? Что стряслось? – Наталья Сергеевна сильно трясла её за плечо.

– Аня погибла, – сказала Соня и посмотрела на неё в надежде услышать, что это сон или дурацкая злая шутка.

Не звонил никто! Ей даже хотелось набрать Лене и убедиться, что всё померещилось. Дурной сон приснился. Такого не могло случиться! Одна мысль набегала на другую, как ласковые волны в теплом море, которые остались где-то далеко позади, вычёркивая самые приятные воспоминания, оставляя навсегда нелепую досаду и изнуряющую боль, которой никогда не наступит конец.

Аня разбилась на хайвее. Они мчались на бешеной скорости, лихо обгоняя несущийся поток машин. Он не справился с управлением. В итоге – столкновение. Она погибла сразу и, скорее всего, не поняла, что произошло. Перелом основания черепа. Это и явилось причиной смерти, как засвидетельствовали врачи. Он ещё несколько дней боролся со смертью, находясь в коме. Получили согласие родных, было принято решение отключить его от всех систем жизнеобеспечения ввиду полученных травм, не совмесимых с жизнью. Для всех друзей и знакомых в Штатах это было настоящим шоком. Аню любили и не понимали, как такое могло случиться. В крови было много алкоголя и наркоты. Удивляться было нечему!

Соня от бессилия вырубилась и, как ни странно, проспала весь полёт.

Сергей встречал в аэропорту – как принято, со свитой. У выхода стояло несколько черных джипов и пацаны в спортивных костюмах во главе с Серегой в пиджаке в полоску для солидности и цветной рубашке, расстёгнутой чуть ли не до пупа. На толстой шее болтался увесистый крест и отсвечивал за версту. Обычно Соня кривила недовольную морду, её воротило от его местечковой манеры одеваться – говори не говори, слушать не желал.

– Все путём, и бабы засматриваются. Это только тебе не нравится. Сама вечно как серая мышь оденешься. Столько денег палишь, ни хрена не видно!

Сейчас ей было все равно, добраться бы до кровати.

Лиза радостно, с криком «папааааааа!» бросилась навстречу. Увесистый Олежка мирно спал на руках у Наташи. Братва напряжённо наблюдала по сторонам, прикрывая хозяина.

Дети с Наташей сели в одну машину, Серёга с Соней в другую. По Московскому все светофоры светили зелёным, повезло.

– Мне надо срочно вылететь в Нью-Йорк. И это не обсуждается, – сказала твёрдым голосом.

– Что случилось? – впервые он не заорал и был немногословен. Что-то почувствовал в её голосе непривычное.

– Аня. Она разбилась на машине…

– Ничего себе! В тяжёлом состоянии?

– Её больше нет. Я должна поехать, – Соня говорила спокойно и чётко и только по существу.

Понял: начнёт возражать – пойдёт пешком.

– Хорошо. Возьму тебе билет. А виза? Ты сто лет не была в Америке.

– Виза есть.

– Как есть? – Серёга пристально посмотрел, хотел открыть рот, но передумал – сам ребят терял, знает, как это.

Соня, по настоянию Анюты, отстояла огромную очередь и получила визу на три года через месяц как родила.

– Не будь дурой! Точно дадут, сейчас всем шлёпают. У тебя двое детей. Один совсем только-только на свет появился. Здесь оставляешь, и ничего, что не замужем. Квартира есть, и бизнес доходный. Неизвестно, что потом с тобой будет, так всегда, если что, отходные пути есть, вдруг от своего свалить захочешь, ну мало ли, детей всегда перетащить сможешь.

Вот и не верь в случайности. Как знала, что понадобится.

Домой приехала и в чём была легла на диван. Спать не могла, думать не могла, ничего не могла. Иногда разглядывала фотографию, зажатую в руке, даже края замяла. Там они – она и Анюта, на Пятой авеню; Анька ржёт, Соня впервые в Штатах, счастливые, и вся жизнь впереди.

Гроб