#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

Вот что-что, а такого Соня и в страшном сне не могла предположить.

– Да не драматизируй! Сейчас все балуются, время такое. И не сижу я, как ты говоришь. Так, от случая к случаю.

– А сегодня-то какой случай?

Аня заулыбалась:

– Как какой! В Питер прикатила, тебя с брюхом увидела и с головорезом твоим хочу познакомиться, как-никак теперь не чужой человек, придётся привыкать. Молодец, Сонь, за нас с Ленкой отдуваешься, так, глядишь, и третий не за горами.

– Сплюнь!

Соня никак не могла понять, но все в Анюте изменилось. Совсем другая: развязная, одета, как малолетка-потаскушка.

– Давай рассказывай, что у тебя? Веня хоть в Америку наведывается или совсем в Москве обосновался? Не в курсе, отошла временно от всего. Куда мне с таким животом. Сергей управляющего нашёл, он и за товаром ездит, и всем рулит, я только бумаги проверяю. Вроде ничего все идёт, бабки капают.

– А меня не тянет в Москву, – Анька посмотрела на Соню уставшими глазами. – Вроде и жить по-настоящему только-только начали, деньги повалились, а все погано. Перед родителями стыдно. Они не понимают, что у нас с Вениамином происходит. Я там, он тут. Только видимость семьи, а семьи-то и вовсе нет.

– У Веньки ребёнок родился, сын от секретарши той, – выпалила Аня. – Он в отказ идёт, нет никого и все! А я все узнала.

– Как? Может, вранье, Ань? Что ты придумываешь?

– Нет, Сонь, правда. Меня одна подруга надоумила, и я в Москве частное сыскное агентство нашла, они и нарыли. Что квартиру этой телке купил, и что родила не так давно. Так что погодки будут сынки ваши, – Аня рассмеялась.

– Вы что, расстались? А как же бизнес делить будете?

Соня не могла поверить, что такое возможно.

– Зачем? Он же не сознаётся. Говорит, что бред это. Моё больное воображение. Нет никого! Да пусть делает что хочет. Не хочу об этом думать. Устала от всего – и от него, и от себя. Да мне нормально. Я тоже не пропадаю. Сонь, я же молодого себе завела. Красавчик! Бухарский еврей. Тварь ещё та, конечно! – её глаза оживились, и она стала потихоньку превращаться в прежнюю Анюту. – Я с ним на дискотеке познакомилась месяца четыре назад. Умираю, как нравится. Сложный и эгоист законченный! Себя не узнаю, все выходки его терплю. Ревную страшно. Правда, кому он нужен? Пустой, как барабан, только морда смазливая и характер говнистый! А мне с ним хорошо, и в постели то, что надо. Я думала, мне только с Венькой так хорошо. Ан нет! С этим вообще отвал башки. Тусуемся до утра по клубам. Он танцует клёво! В общем, вот так как-то. А твой как мужик? По роду деятельности своей жесткача, наверно, предпочитает?

– Что ты несёшь! Хватит ржать! Ань, тебе точно крышу снесло… Конечно, платишь ты за все ваши гулянки? – Соня сменила неприятную для себя тему. – Наверно, и тряпки покупаешь?

– И тряпки покупаю! Ну и что? Мне нравится.

– Это тебе не привыкать! Неужели не хочется, чтобы о тебе кто-то заботился и для тебя что-то делал? Что ты вечно альфонсов вокруг себя разводишь?

– Я, знаешь, что поняла? Мне обязательно надо кого-нибудь любить. Не могу без этого жить. Не могу, и все. Пустым все становится. Думаешь, не понимаю, что не нужен мне он, одни слёзы будут? Ничего поделать с собой не могу.

– Цены ты себе не знаешь, Ань. От этого все.

– У тебя тоже жизнь не сахар… С твоим-то характером в неволю попала. Я же тебя насквозь вижу!

– Так сложилось! Давай не будем об этом. Только ты с наркотой аккуратней. Тебе кажется, что все путём и ничего страшного в этом нет. Думаешь, так побалуешься и остановишься. Не убьёт, так покалечит! Здесь таких пруд пруди развелось, а есть те, кто и на тот свет отправился, сами того не желая и не предполагая, что не откачают их однажды.

Не порадовала Соню встреча с подругой. Тревожно на душе стало, даже давление подскочило. Не к добру эта связь, и порошок появился сто процентов благодаря этому хрену. Говорить Ане что-либо было бесполезно. Как убережёшь, если несет её, и не остановиться? Может, Лене позвонить, рассказать все? Толку-то! Захочет – сама расскажет, а то будто осуждает, а она предостеречь хочет, помочь не сможет.

Ремонт продвигался. Серёжа предлагал снять квартиру, Соня отнекивалась – нажилась однажды, не хочет, дома сподручней, а то, что места мало, и Лизе с Наташей пришлось в гостинку переехать, – не беда, не навсегда же, закончится ремонт, и у всех по комнате будет.

Сергей злился, но терпел. По выходным только у них оставался – толку-то от ночёвок, Соне не до него, вся в сыне и кормит грудью. Няньку пока не брали, если что, и на Наташу оставить можно. Лиза брата любила – и Серёгу папой вдруг звать стала. Один раз ляпнула, и стал Серый и её папой. Он различий между детьми не делал, за что Соня была ему очень благодарна.

На целое лето сняли через агентство большой дом на Кипре.

Июль оказался на редкость жарким, и Соня волновалась за малыша. Совсем кроха, только девятый месяц пошёл, может, вредно? Кто что говорил: кто советовал ехать – болеть зимой не будет, кто, наоборот, о снижении иммунитета.

Вода – как парное молоко: в жару не остужала, к вечеру – одно наслаждение. Олежка сразу привык к купанию, из воды начнёшь вытаскивать – от неудовольствия смешно морщил круглую мордаху, готовый раскричаться на весь пляж. К рукам приучила, таскала весь день, подхватив за толстые ножки с перетяжечками.

– Да оставь ты его в покое, дай мальцу спокойно посидеть в погремушки поиграть! Что носишься с ним? Во вцепилась, спину надорвёшь! – причитала Наталья. – Вот и будет всю жизнь за твою юбку держаться! С Лизонькой, поди, так не возилась!

Откуда столько неуёмной нежности взялось, а ведь не хотела и противилась. Её это сын, только её, и Серёга хоть поучаствовал в его появлении, но нет в малыше ничего от него, ни капельки не похож, и смеётся постоянно, не бычится.

Она никогда так надолго не уезжала из Питера и даже не могла представить, что можно так счастливо и беззаботно жить на берегу моря с пустой башкой без дурных мыслей. Сергей привёз, проверил, чтобы