#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

– Не ори мне на весь дом. Тут люди разные живут, могут и полицию вызвать. Не знаю, Соня! Такую ты кашу заварила! Как ты могла в такое вписаться, всю жизнь себе испортить? Посоветоваться ума не хватило? Я что, чужая тебе? Я бы тебе сказала, что никакие деньги не стоят такой жизни. Ладно, твоя хрень, ты накосячила, ты и расхлёбывай. Знала я, что ты дура. Но что такая! Даже не догадывалась. Свалишь завтра. Что мне Андреа сказать? Что ты слегка чокнутая или что?

– Ничего не надо говорить. Уехала и уехала. Мне самой, Лен, очень обидно за все. Слёз нет. Выплакала. Не представляешь, как мне трудно к этому быдлу возвращаться. Почему всё так? Скажи, может, меня сглазил кто?

– Никто тебя не сглазил. Сама натворила. Бизнес спасала! Себя бы лучше спасла!

Лена поставила Андреа перед фактом: Соня улетела в Россию. Он сначала растерянно улыбнулся, не понимая, почему не попрощалась. Потом, видно, до него дошло: Соня несвободна. Расспрашивать ничего не стал. Попросил дать знать, когда приедет в следующий раз.

«Видно, сильно зацепила, – решила Лена. – Дура! Итальянки за такого морды расцарапают друг другу. А он на Сонечке завис. И всё-таки, что в ней мужики находят? Ещё немного, и в тираж выйдет, и с ребёнком на руках. Этот головорез бросит, не поморщится. Дура, вляпалась!»

Лена никак не могла понять, как можно что-то делать с человеком помимо его воли, видно, давно уехала и, как бывает, всё позабыла.

Серёга Соню бросать не собирался. В знак любви и благодарности, что ребёнка носит, купил роскошную хату рядом с Казанским собором и на неё оформил.

Соня ходила по недавно расселённой огромной квартире и с ужасом думала, как долго придётся её ремонтировать. Это тебе не сто, а целых триста метров жилой площади. Не дай Бог, что с Сергеем – как закончит ремонт? Бабки немыслимые надо вбить.

Первую половину беременности ходила хорошо, а на шестом месяце начала отекать, особенно ноги. Лизу носила, такого не было. Врачи убеждали: нечего паниковать, старородящая.

У них все «старородящие», кто после тридцатки рожать удумал… Вот времена были! Сейчас и к полтиннику бабы ухитряются. Бум производства. Тогда один, два от силы. Все для себя хотели пожить, кто что видел? Чем беднее семья, тем больше детей. Заниженное осознание, чем кормить, как учить. Где два, там и три, где три, там и четыре.

Сейчас всё наоборот. Зажиточные по три и больше детей имеют. В любом возрасте заводят. Особенно мужики стараются потомство производить. Какой-то новый тренд. Пусть растут, мешают что ли?! Вот они как грибы и растут – и в браке законном, и на стороне.

Мама странно отреагировала на Сонькину беременность, точнее – абсолютно спокойно. Летом в Турции она познакомилась с таким же, как она, одиноким мужчиной, одного возраста, а самое что удивительное – врачом районной поликлиники, правда, города Краснодара.

Не долго думая, собрала самое необходимое и отправилась к нему на разведку. Мужик оказался приличный, из потомственных врачей, педиатр. По наследству от родителей ему досталась неплохая квартира и небольшой домик с участком в 10 соток в Джубге – практически на берегу Чёрного моря, и от Краснодара рукой подать. Был он бездетный, когда-то женат, только жена лет десять назад с кавказцем сбежала, видно, по темпераментам сильно различались, и захотелось бабе чего-нибудь погорячее. Обычно такое в определённом возрасте случается, когда гормоны бастуют – голову сносит, порой начисто.

А говорят, «не хочется», «не хочется»! Врут, наверно, чтобы свою невостребованность женскую оправдать, не иначе. Вон мама что отчебучила, сразу лет на десять помолодела.

Так что Сонина жизнь её волновала, но не до такой степени, чтобы думать, кто такой Серёга и зачем её дочь решила рожать, – вроде не расписаны.

Возвращаться в Питер мама не собиралась, но и квартиру продавать не стала – всегда будет куда вернуться, если всплывут какие тайные пороки сожителя.

Ничего необычного в нём не проявилось, всё как положено – и кольцо купил, и предложение сделал, планировали вместе приехать в Питер по отпуску с родственниками знакомиться.

Соня родила в срок и на удивление легко. На свет появился толстощёкий карапуз четырёх килограммов, с непомерно большими глазищами.

– В мою породу пойдёт, – заключила Соня и крепко прижала богатыря на первом кормлении.

Сергей давно сыну имя дал – Олежка. В честь отца. Странно, не видел его почти, и вестей от него никаких не было – может, умер давно? Плохая примета в честь умершего называть. Сергей ни в какую, Олег – и все тут:

– На себя все приметы возьму!

В ту ночь, когда Соня родила, он даже умом тронулся. Собрал пацанов, и они, наглухо бухие, ночью по городу на машинах гоняли. Серёга из окна высовывался и орал что было мочи: «Сын родился!» – а братва сигналила постоянно и какие-то пируэты при помощи торможения выделывала, всю резину на тачках спалили. Кто-то и пальнул пару раз из «Макарова». Идиоты! Гаишники – то там, то тут – молча наблюдали за их игрищами, не встревали. Гуляет братва, значит, что-то важное случилось.

Из роддома забирать – мину на рожу повесил. Не по понятиям нюни распускать, даже в щеку при пацанах не поцеловал, сунул букет и осторожно ребёнка на руки взял. В машине на заднее сиденье рядом с ней уселся, все руку её искал и гладил так нежно, что и у Сони к нему что-то человеческое проснулось, но ненадолго, заискрилось и погасло. Не её он человек и никогда не будет – ей торчать от мужика надо, а не приживаться.

На крестинах была Ольга, и то одна… Сеппо наотрез отказался к бандитскому авторитету ехать, пусть он хоть трижды муж подружки. У Ленки была спланирована поездка в Африку, и переносить её она не собиралась. Аня совсем перед родами в Москве была, и в Питер заглянула навестить. Соня, прилично округлившаяся, казалось огромной по сравнению с сильно похудевшей Анютой. Ей шла такая изнемождённость, глаза стали необыкновенно глубокими, и узкое личико казалось немного детским в копне кудрявых волос.

– Ань, а что тебя потряхивает? Ты что, таблетки какие жрёшь? Или что-то другое? Глаза у тебя странные… Ты что, с порошка так схуднуда? Ничего себе! Ну-ка, быстро