Разговоры в рабочее время - Нелли Воскобойник

Ховав бессребреник в таком смысле слова, которое не найдешь в толковых словарях. Он, разумеется, не занимается частной практикой – у него нет на это ни секунды времени. Но каждый человек может дотронуться до его плеча в коридоре и стать его пациентом.

Однажды он отправил арабского старика срочно проверить слух. Возникло подозрение, что дедушка Ахмад глохнет от метастаза из легкого. Сыновья и невестки, которые сопровождали патриарха, сказали, что они не смогут провести оплату анализа из своей больничной кассы за один день. Ховав на беглом арабском (служба в спецчастях?) настаивал, что результат ему нужен немедленно. Просил, чтобы они заплатили деньгами, а от больничной кассы получили возврат позднее. Они отговаривались тем, что денег нет. Ховав сунул руку в карман, достал три помятые стошекелевые бумажки и отдал старшему сыну. «Сейчас!» – сказал он, выписывая направление.

Думаю, что деньги ему вернули и он снова сунул их в карман шортов, а потом потерял или отдал кому-нибудь другому, или же они так и остались в этом кармане и со временем постирались вместе с шортами в стиральной машине.

Бумажки – слабое место Ховава. Он их пишет, как положено, но потом перепутывает, забывает между страниц журналов, теряет или вкладывает в папки с историями болезней других пациентов. Теперь ущерб от этого не так велик, как раньше, потому что вся информация компьютеризирована, однако и в наши дни нужны личные подписи, которые юридически необходимы для законного лечения.

И вот сегодня я узнала: против Ховава учинен судебный иск. Профессор привлечен к суду за то, что он не объяснил матери жалобщика, что лечение не приведет к полному излечению, а только оттянет смерть! Оно и оттянуло ее на шесть лет. В течение которых жалобщик под крылом мамы благополучно окончил юридический факультет. А там и смекнул, что бумажка с разъяснениями целей лечения и побочных явлений, которую мама подписала шесть лет назад, осталась у него. А значит, в больнице ее нет. И профессор не сможет доказать, что все объяснял честь по чести. И свежеиспеченный адвокат подал на врача жалобу в суд!

Святому Антонию и не снилось

Не могу забыть, как у нас лечилась молодая монахиня из армянского монастыря. У бедной девушки был рак шейки матки. Разумеется, это выяснилось не сразу – девственницы идут к гинекологу еще менее охотно, чем все остальные женщины. Но все-таки двадцать первый век на дворе, ей поставили диагноз, прооперировали и обнаружили, что болезнь все еще находится в первой фазе. Следовательно, ее шансы закончить жизнь старенькой игуменьей были очень велики.

Однако по протоколу после операции ей следовало пройти серию облучений. Причем весьма специфических: в соответствующую полость вставляют цилиндр, в котором двигается радиоактивный источник, облучающий ткани вблизи удаленной опухоли. Первый раз монахиня пришла с двумя черницами постарше. Все трое выслушали объяснение врача и медсестры, как будет проводиться лечение, и по их растерянным лицам было ясно, что ни одна не поняла, о чем идет речь. Они сказали, что им надо подумать и посоветоваться с другими монахинями и со священником.

В следующий раз наша пациентка пришла с пожилой, умной и решительной женщиной. Она оказалась настоятельницей монастыря. Все они хорошо говорили на иврите, но, разумеется, не знали ни медицинских терминов, ни уличного жаргона, позволяющего называть вещи своими именами. Однако настоятельница сразу поняла, что к чему. Она коротко и быстро объяснила девочке, в чем дело, и тут же велела ей подписать согласие на лечение.

Процедура эта малоприятная и немножко болезненная даже для рожавших женщин. Поэтому, чтобы ослабить ощущение изнасилования, медсестры и пациентки, пока врач вставляет аппликатор, всегда весело болтают о погоде, политике и домашних животных. Совсем другое происходило с бедной монахиней. Ее невинная душа и неопытное тело яростно сопротивлялись. Она держалась двумя руками за свою матушку, и они вместе читали молитвы на армянском языке. По-моему, взывали к непорочной деве, которая вряд ли могла пособить в этом конкретном деле. Врач взмок от напряжения и усилий – самый тонкий аппликатор не влезал. Но постепенно – то ли врач оказался настойчив, то ли мускулатура усталой девочки расслабилась, то ли Богородица все же приняла свои меры – цилиндр установили и закрепили, я сделала расчет со всей доступной мне стремительностью, и на облучение ушло десять минут. Его предстояло повторить еще пять раз. Верьте мне, это было мучительно не только для больной и ее патронессы, но и для всех нас, включая врача, который абсолютно не склонен ни к каким сантиментам.

Наконец все эти мучения закончились, и девушка с настоятельницей явились к медсестре, чтобы получить последние инструкции. А сводились они к тому, что монахиня должна отправиться в секс-шоп и купить вибратор. Известно, что после облучения влагалище может утратить свою эластичность. Это привело бы к крайне неприятным последствиям, обостряющимся с возрастом. Поэтому всем пациенткам выписывают рецепт на вибратор – каждой по своему размеру – и рекомендуют тренироваться по два раза в день.

И вот я представляю, как девушка в клобуке едет из Иерусалима в рекомендованный магазин, который находится в самом мерзком районе Тель-Авива. Как она там обращается к веселому продавцу, как возвращается в свой монастырь с вибратором и батарейками… Как сестры рассказывают друг другу, чем занимается сестра Шушанна, пока они читают благочестивые книги и трудятся в огороде…

А потом я думаю о том, как, пройдя полный месячный курс тренировок и уничтожив гнусный прибор, Христова невеста осталась в своей келье одна – с воспоминаниями и опытом, каких ей лучше было бы вовсе не иметь.

Войка

Войка была дочерью бедных румынских крестьян и выросла в многодетной семье с суровыми нравами. Блестяще закончив деревенскую школу, она воспользовалась немногими преимуществами социалистического строя и, уехав в Бухарест, поступила в медицинский институт. Училась она прекрасно, а перед окончанием института познакомилась с израильским спортсменом, бывшим в Бухаресте на соревновании, и в два счета вышла за него замуж. Так Войка со своим невзрачным румынским дипломом оказалась в Израиле.

Израиль признает медицинские дипломы только нескольких очень благополучных по уровню здравоохранения стран, в которые ни Румыния, ни Россия не попадают. Поэтому Войка, как и тысячи русских врачей, должна была сдать экзамен по полному курсу медицинского факультета, что она и сделала за полгода. Мы познакомились с ней, когда она, отработав год стажировки в другой больнице, перевелась в Хадассу, чтобы специализироваться в онкологии и стать полноценным врачом-специалистом. К этому времени