Секреты цветов - Салли Пейдж

– Знаю! – отвечает Эмма с таким видом, словно ей сделали комплимент. – Я проснулась посреди ночи и больше не смогла уснуть, а потому продолжила поиски.

– Лес, принеси нам обеим кофе. – Бетти отсылает мужа, и Эмме снова приходит на ум черепаховая кошечка, которая живет с большим осторожным псом.

Длинная пауза.

– Конечно, – произносит Лес, и Эмма чувствует, что он судорожно ищет подходящую поговорку насчет кофе, но, словно признав свое первое за все это время поражение, повторяет: – Конечно.

Когда за ним захлопывается дверь, Бетти выдвигает для Эммы табурет. Эмма обводит глазами стоящие в углу коробки с цветами, которые еще предстоит распаковать. Тамас, должно быть, сегодня пришел ни свет ни заря. В последнее время коробок с цветами становится все меньше, и Эмме не хочется думать о том, что именно это означает для бизнеса. До осени осталось всего ничего, и, похоже, совсем скоро наступит черед Грота Санты.

– Цветы могут пять минут подождать. – Бетти похлопывает рукой по табурету.

Впервые за все это время она больше ничего не говорит. И Эмма невольно гадает: куда девалась вчерашняя разговорчивая женщина?

– Бетти?.. – Эмме хочется что-то сказать о прошлом вечере, но как это сделать, не вызвав очередной шквал вопросов? В результате она меняет направление разговора: – Когда вчера вечером я вернулась домой, мне захотелось все бросить и двигаться дальше.

– Но?..

Не решаясь посмотреть Бетти в глаза, Эмма смотрит на ее футболку с бабочками.

– А потом я подумала, что миссис Пеппер… что Джейн… не стала бы сдаваться.

Уилл тоже не сдался бы, однако Эмма не стала об этом упоминать.

Бетти не отвечает, ждет.

Эмма поспешно продолжает:

– Я думаю, после того как оба Фрэнка в ту ночь покинули судно, все склады были забиты ведрами с цветами: нарциссами, розами, маргаритками, гвоздиками и весенними первоцветами, ожидавшими в темноте пробуждения судна.

Говоря это, она размышляет о том аромате, который встретил бы человека, открывшего дверь склада. Интересно, пытался ли кто-нибудь воссоздать этот аромат? Она вспоминает Филиппа, парфюмера на пенсии, с которым она переписывалась по электронной почте, эксперта по цветочным ароматам, что исследовал флаконы духов, найденные на дне океана.

Оглядевшись по сторонам, Эмма продолжает:

– Бетти, у меня не выходят из головы хранившиеся на складе цветы. Кто за ними ухаживал?

В этот самый момент Лес пинком открывает дверь. Похоже, он бежал всю дорогу назад из кафе.

– А вот и я. Просыпайтесь и вдохните аромат кофе.

Он неторопливо улыбается жене, и Эмме на ум приходят определения: «субтильная», «спокойная» и «сексуальная».

Бетти берет протянутую ей кружку и снова поворачивается к Эмме, при этом украдкой подмигнув мужу, что не ускользнуло от внимания Эммы. Благодушное, чуть туповатое выражение лица Леса абсолютно ни о чем ей не говорит.

– Итак, на чем я остановилась? Ах да, на вазах. Поэтому я попыталась найти больше упоминаний о цветах в рассказах уцелевших пассажиров, а таких упоминаний, оказывается, довольно много: о нарциссах, таких свежих, «будто их только что срезали», а также о столах в ресторане à la carte – «нарядных» благодаря розам и белым маргариткам. А потом я вспомнила слова Джейн, что первыми флористами были садовники, и подумала: если на борту не было штатного флориста – ведь в списках членов экипажа я такового не обнаружила, – то, возможно, кто-нибудь из стюардов, женщина или мужчина, мог иметь опыт работы в области флористики или садоводства, благодаря чему этому человеку поручили заниматься цветами.

Прошлой ночью до Эммы наконец дошло, что ее… одержимость?.. мешает делу. Она зациклилась на идее Флористки. Но почему флористикой не может заниматься мужчина?

– А ты можешь это проверить? – прихлебывая кофе, спрашивает Бетти.

– Да. В Интернете много информации об экипаже. Я уже пробовала найти в составе команды женщин, как-то связанных с флористикой, затем снова проверила их на наличие опыта в садоводстве, после чего перешла к проверке мужчин. Я вычеркнула всех стюардов третьего класса, поскольку каюты третьего класса вряд ли украшали цветами, но зато включила всех стюардов первого и второго классов. Согласно имеющимся сообщениям, каюты второго класса на «Титанике» соответствовали первому классу на других океанских лайнерах.

– А сколько всего стюардов было на «Титанике»? – спрашивает Бетти.

– Несколько сотен. Я также попыталась узнать, чем занимались их родители, поскольку те, естественно, могли передать свою профессию детям.

– Ты что, проверила всех этих людей? – Бетти не скрывает своего изумления.

– Бетти, это было невероятно тяжело. Читать о человеческих трагедиях, – кивает Эмма. – Я читала об их семьях и детях, а потом внизу неоднократно находила такой текст: «Погиб. Тело не обнаружено». Снова и снова. Некоторые тела удалось обнаружить, тогда можно найти запись, кто их идентифицировал. Это, наверное, было ужасно для их товарищей по команде. Некоторые тела смогли опознать лишь по личным вещам.

В цветочном павильоне становится тихо. Эмма слышит пение птиц и шум транспорта вдалеке.

– А ты нашла садовника? – спрашивает Лес.

– И да и нет. У стюардов первого класса Уильяма Хьюза и Джона Рэнсома отцы занимались садоводством, но оба стюарда ушли в море совсем молодыми, и нет никаких упоминаний о том, что они сами работали садовниками. Скорее всего, у них и времени-то особо не было, чтобы научиться садоводству. Хамфри Хамфрис… – Эмма замечает выражение лица Бетти. – Ну да, меня тоже удивило, и о чем только думали его родители. Он был стюардом второго класса. Он вырос в Девоне, где его отец работал садовником, но умер, когда Хамфри было одиннадцать лет, следовательно, у парня было еще меньше шансов освоить профессию отца.

– Дорогая, а ты знаешь, что с ними случилось?

– Они все погибли, – отвечает Эмма, догадываясь, что Бетти сейчас думает о миссис Хамфрис, потерявшей и мужа, и сына. – У меня появилась надежда, когда я нашла Джейкоба Гиббонса. Он был стюардом второго класса. Его отец начинал как поденщик, но позднее стал садовником, а Джейкоб работал при нем помощником.

– И?.. – спрашивает Лес.

– Сперва я подумала, что Джейкоб, возможно, и был флористом. Но потом я прочла, что отец и сын работали садовниками в психиатрической лечебнице графства Дорсет. Сомневаюсь, что там была большая потребность в букетиках для корсажа. – На лице Леса написано такое разочарование, что Эмма добавляет: – Джейкоба спасли. Он попал в шлюпку номер одиннадцать. Добравшись до Нью-Йорка, он дал телеграмму: «Папа, спасен, все хорошо». А вскоре и сам вернулся домой к семье.

Лес внезапно начинает тереть глаз, словно туда попала соринка.

Вспомнив рассказ Бетти о сыне, живущем в Новой Зеландии, Эмма спрашивает, собирается ли Бен