Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

месте водителя Фан Иньху, как тот вдруг вышел, резко захлопнув за собой дверцу. Самодовольный, он чванливой походкой направился к стоявшей у ворот компании, сверкая на солнце своей блестящей холеной лысиной на заплывшей от жира голове. Казалось, его макушка притянула к себе все солнечные лучи. Не успел Чжу Аньшэнь открыть рот, чтобы попрощаться с одноклассником, как к ним присеменила мать. Протиснувшись между своими детьми, низенькая, с улыбкой на морщинистом лице, она выглядела и без того жалко, а тут еще угодливо обратилась к Фан Иньху:

– Ах, ты у нас такой редкий гость, так давно тебя не видели! Твой приезд очень кстати, если не побрезгуешь, приглашаем на наш скромный обед…

Фан Иньху привычным жестом протер рукою лоб, словно на нем был толстый слой масла, которое то и дело требовалось убирать.

– Надо сказать, что пока я ходил в школу, то постоянно напрашивался к вам на обед. Вы готовите намного вкуснее, чем моя мать.

Польщенная такими словами, мать Чжу Аньшэня ухватила сына за руку и затараторила:

– Аньцзы, что ты стоишь истуканом? Пригласи уже одноклассника в дом.

Чжу Аньшэнь растерялся: раз уж мать позвала гостя на обед, выставить его за порог он не мог. Поэтому ему оставалось только поддакнуть:

– Да, да, давай, заходи.

Фан Иньху не обратил на замешательство Чжу Аньшэня никакого внимания, потому как уставился своими лягушачьими глазами на его невесту. Когда вся компания направилась во двор, Фан Иньху вдруг повернулся к ней и спросил:

– Так ты и есть девушка Аньшэня?

Ма На сдержанно улыбнулась и едва слышно хмыкнула. Разговор тут же подхватила мать Чжу Аньшэня:

– Знал бы ты, какая эта девушка понятливая да усердная, впервые у нас дома, а догадалась, как подать утку отцу Аньцзы. Наша семья благодарит всех богов за такое счастье…

Полные удовлетворения слова матери вызвали в душе Чжу Аньшэня целую бурю эмоций, в нем словно кто-то взболтал все чувства, отчего ему стало не по себе. Низко опустив голову, он уставился на носки своих туфель. Их кожа, впитав в себя деревенскую пыль, перестала быть черной и приобрела по-свински неряшливый вид.

За обедом комнату наполнили веселье и смех. На столе чего только не было: и птица, и рыба, и какое хочешь мясо, и разнообразные овощи, и даже целое блюдо только что обжаренных креветок. Мужчины осушали рюмку за рюмкой, женщины с детьми наслаждались сладкими напитками, малышня шумно радовалась, когда их стаканы пузырились снежной пенкой от «Спрайта», который щедро разливали из больших бутылок.

Отца Чжу Аньшэня впервые за долгое время подняли с постели и словно большую деревянную куклу с неподвижным взглядом усадили в старую инвалидную коляску с подлокотниками, подперев с двух сторон подушками. Эту подержанную коляску Чжу Аньшэнь несколько лет назад приобрел на городской барахолке примерно за пятьсот юаней. Пусть она была не новая, но после небольшого ремонта вполне годилась для их целей. До этого он наводил справки о колясках в аптеках и в больницах, но их стоимость оказалась просто запредельной, особенно если это были коляски с какими-нибудь особыми функциями, такие всяко стоили несколько тысяч. В итоге, хорошенько все взвесив, он купил отцу старую коляску. Когда он доставил ее домой, мать, увидав протертую до дыр дерматиновую сидушку, из которой в двух местах выглядывал пожелтевший поролон размером с кулак, выпучила глаза. Но потом она обтянула сиденье куском найденного в хозяйстве синего полиэстера, а подлокотники хорошенько обмотала припасенной окантовкой из набивного ситца, чтобы защитить руки от холодного металла. Сегодня больного переодели во все чистое, а голову ему прикрыли защитного цвета кепкой, так что выглядел он даже торжественно. Чтобы старик не испачкался во время еды, вокруг шеи ему, словно малышу, повязали синее поношенное полотенчико, которое впитывало текущие изо рта слюни.

Мать Чжу Аньшэня не отходила от мужа, ее лицо сияло от радости. Время от времени она выбирала палочками какой-нибудь маленький нежный кусочек и медленно отправляла его в рот больному, привычно обтирая краешком полотенца уголки перекошенного на сторону рта. Кушал отец Чжу Аньшэня чисто символически. Попадая в беззубый сморщенный рот старика, еда долго лежала там, вызывая сильное слюноотделение. Мать Чжу Аньшэня, хмурясь и бормоча себе что-то под нос, постоянно вытирала мужу рот.

Чжу Аньшэнь, как и полагается, уселся рядом с Ма На. По обе стороны от них расположились спешно приехавшие тетки, дядья и другие старшие родственники. Все собравшиеся предавались чревоугодию и веселью, лишь Чжу Аньшэнь ел, погрузившись в свои мысли. Молчаливый, словно кусок железа, он за все время не произнес ни слова и даже головы не поднял, чтобы хоть с кем-то обменяться взглядом. Даже если возглашался коллективный тост, Чжу Аньшэнь для видимости приподнимался и чокался абы как, и пока все веселились от души, сидел как на иголках и страдал. А вот Ма На, наоборот, вовсю за ним ухаживала, подливала напитки, подкладывала кушанья, проявляя тем самым сердечное участие и хорошее воспитание, чем заслоняла Чжу Аньшэня, словно хозяйкой в этом доме была она, а не он.

В то же время, когда все поднимались со своих мест, чтобы чокнуться, Чжу Аньшэнь заметил, что выражение лица его одноклассника изменилось до неузнаваемости. Его вылупленные под блестящим лбом лягушачьи глазки странно и непредсказуемо шныряли в сторону Ма На, а толстые черные губы складывались в какую-то фривольно-пренебрежительную усмешку. Чжу Аньшэнь запаниковал и больше не мог усидеть на месте, для него это открытие стало сродни неожиданно начавшемуся землетрясению. Он собрался было незаметно улизнуть, но в этот самый момент Фан Иньху с рюмкой в руке шаткой походкой подошел поближе и встал между ним и Ма На.

– Давай, дружище, вознесу в твою честь чарочку твоей же водки.

Его правая рука с татуировкой беспечно вытянулась в их сторону, зло и нагло оскалившись тигриной мордой. С наполненной до самых краев рюмки щедро капала водка. Несколько капель пролилось на рубашку Чжу Аньшэня, отчего его кожу в этих местах будто обожгло огнем. Казалось, будто водку своим свирепым дыханием выплеснул тот самый тигр. Фан Иньху напился так, что лицо его стало багровым и одутловатым, язык его уже слегка заплетался, а может, он лишь притворялся пьяным – уж выпивать-то он умел. Тело его раскачивалось взад и вперед, так что он чуть не уперся своим блестящим лбом в грудь Ма На, та машинально отклонилась назад.

– Желаю побыстрее обзавестись сыном, чтобы родители успели понянчить внука!

Чжу Аньшэнь почувствовал, будто его сердце сжали в кулак, по позвоночнику прошла холодная