Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

– Ему что-то передать? Кто звонил?

– Нет, ничего не надо, спасибо.

Ангелина положила трубку и почувствовала себя брошенной маленькой девочкой. Как будто мать снова отвезла ее куда-то на автобусе и оставила, только в этот раз совершенно одну, на произвол судьбы. Ангелина опустила лицо в ладони и расплакалась. Девушки в ординаторской притихли.

– Может, вам валерьяночки?

Ангелина громко высморкалась в платок и встала с кресла.

– Спасибо, ничего, я пойду.

Ангелина брела до дома пешком через весь город, на автомате переставляя ноги, не чувствуя усталости, не ощущая вообще ничего. Казалось, она могла бы и до Москвы дойти пешком, чтобы плюнуть Гене в лицо. Дверь открыл обеспокоенный Толька.

– Ну как там отец?

– Инфаркт. Его прооперировали.

Ангелина сбросила туфли и только сейчас поняла, что натерла пятки до крови.

– Марта спит. Не ребенок, а ангел.

Толя усадил Ангелину на крякнувший диван и приобнял. Она благодарно прильнула к плечу соседа, впервые ощущая, что его прикосновения ей не противны. В этот момент Ангелине было необходимо, чтобы кто-то держал ее, был рядом. Ей нужны были чьи-то запахи, чье-то тепло. Она снова дала волю слезам, полившимся без остановки.

– Ну-ну, все будет хорошо… У меня вот бабушка тоже инфаркт пережила, а потом еще в поле работала…

Толя шептал какие-то глупости, крепче прижимая к себе Ангелину, склоняясь к ее лицу. Половину слов Ангелина не разбирала. Она не пыталась вырваться из объятий соседа, на это не было сил. Ангелину словно лишили воли, ее тело больше не принадлежало ей, оно было ей не нужно. Поэтому она не сопротивлялась, когда Толя гладил ее между ног, целовал ее заплаканное лицо, укладывал на спину, будто куклу, возился со своим бренчавшим ремнем. Кажется, она даже этого хотела. Чтобы кто-то взял ее руки и ноги, ее туловище, ее голову, подчинил их себе, чтобы не думать, не представлять, как где-то рубцуется сердце отца. Когда они занимались сексом, Ангелина тупо смотрела в потолок и продолжала тихо плакать.

– Ну-ну-ну, – сбивчиво шептал Толя. – Все будет хорошо, я о тебе позабочусь.

Вот она, первая брачная ночь спустя двадцать лет после свадьбы.

Ангелина не помнила, как уснула. Посреди ночи очнулась на диване в перекрутившейся юбке, от хныканья Марты. В квартире было темно и прохладно, Толя исчез. Какое-то время Ангелина прислушивалась к звукам, доносившимся из спальни, не до конца сознавая, где находится. Тикали часы. Она поняла, что теперь уже совершенно точно ничего не исправить. Вчерашний день разделил жизнь на «до» и «после», что-то в мироздании навсегда сломалось, и будущее было покрыто густым непроглядным туманом. Наконец она поднялась и прошла в спальню. Покормив Марту, стала ходить по квартире, укачивая ее. На столе в гостиной белел конверт. Ангелина открыла его и увидела несколько зеленых купюр. Вид их был омерзителен. Видимо, Толя оставил плату за вчерашний вечер. Ангелина с отвращением отшвырнула конверт в угол комнаты. Подумала выбросить в мусорку, но, представив предстоящие траты, все-таки подняла белый прямоугольник с пола и убрала в комод под белье.

На следующий день, едва раскрыв глаза, Ангелина побежала к телефону и стала звонить в больницу.

– Ждите.

Равнодушная рука на том конце провода положила трубку на стол. Ангелина сидела на табурете, подтянув колени к груди, слушая обрывки разговоров. «У меня все огурцы в этом году бурундуки пожрали». – «Ладно бурундуки, у меня сосед-алкаш в огород забрался, все вытоптал и уснул прямо на грядках». Минуты тянулись, дыхание сперло. Часть Ангелины не хотела, чтобы врач подошел к телефону, боялась услышать плохие новости. Наконец, устав ждать, Ангелина бросила трубку и перезвонила опять. Короткие гудки.

Ангелина одела отчаянно брыкавшуюся Марту, неожиданно решившую проявить характер, и бросилась на остановку. Туфли больно рвали натертые накануне мозоли. Все повторилось. Автобус не ехал, Марта капризничала, потом несчастное разбитое корыто на колесах долго плелось по Ленина и вечность стояло на остановках.

Наконец оказавшись в больнице, Ангелина сразу наткнулась на маленькую врачиху в цветастой юбке. По ее рыбьим глазам сразу все поняла, но необходимо было услышать. Едко пахло каким-то химическим раствором. В этот раз маленькая докторша не стала медлить.

– Мне очень жаль, к сожалению, ваш отец не выкарабкался…

Ангелина взвыла, потом зарычала. Марта ошалело вцепилась в волосы матери. Мимо них прошел, сочувственно покосившись, Николаич, с которым отец должен был играть в карты. Мужчина открыл рот, сверкнул золотыми зубами, как будто намереваясь что-то сказать, но передумал.

18 (Джинггуо)

Шестнадцатилетие Джинггуо праздновал на складе с друзьями-торговцами. Тогда же в кабинете матери уборщица Бинбин старше Джинггуо на пятнадцать лет лишила его невинности, сделав ему этим лучший подарок. Какое-то время Сяо Юй даже думал, что влюблен в Бинбин и хочет, чтобы она была его девушкой, но потом, естественно, опомнился.

Брат хромого Дзюто, Цзюань, жил в городе Б. У Цзюаня был стенд с чехлами и панелями для мобильных телефонов в самом модном торговом центре «Оптимус». В мае две тысячи девятого Джинггуо сочинил историю, будто влюбился в русскую девочку, которая приезжала по обмену в Хэйхэ, и, пользуясь своим природным обаянием и этим предлогом, уговорил Светлану Викторовну продать матери другую легенду – что в городе Б будет проходить олимпиада по русскому языку для иностранцев. Минчжу, взбудораженная вероятным официальным признанием академических успехов сына, подписала документы для выезда. На самом деле Джинггуо предполагал остановиться у Цзюаня, присмотреться к его бизнесу, возможно, стать его партнером или открыть что-то подобное на скопленный капитал. К этому времени Сяо Юй уже вполне свободно говорил по-русски и был знаком со многими поставщиками.

В душном маленьком дьюти-фри на границе с Россией подросший джентльмен купил бутылку виски в подарок брату Дзюто. Двадцать минут неторопливого «пых-пых-пых» парома по темным водам Амура – и вот он уже в другой стране. На крыльце таможни города Б царила, как показалось Джинггуо, праздничная атмосфера: приехавшие, едва переступив границу таможенного досмотра, извлекали из баулов гостинцы, встречающие радостно вскидывали руки, из-за забора сигналили машины. Сяо Юй быстро отыскал в толпе Цзюаня, тот был как две капли воды похож на брата, только, в отличие от него, не хромал и не лысел. На нем была ярко-красная кожаная куртка. Насколько эта кожанка казалась роскошной издалека, настолько же дешевой выглядела вблизи. Казалось, дерни легонько за рукав – и он отойдет по шву. Цзюань указал на зубочистку, зажатую между зубов, которая ходила ходуном, пока он говорил:

– Недавно в одном американском фильме увидел. Девчонки тащатся от такого. Слушай, а ты смешанный, да?

Джинггуо кивнул.

– Смешанные всегда смазливые получаются. Вот и хорошо, будешь приманкой, пойдем сегодня русских цыпочек в баре клеить. Но сначала – бизнес.

Джинггуо разместился на переднем сиденье праворульного «марка II», который почему-то был припаркован за три квартала от таможни. Перед началом рабочего дня они заехали на съемную квартиру Цзюаня бросить вещи и переодеться. Судя по бедности обстановки, брат Дзюто лишь создавал видимость мегауспешного бизнесмена. И как он в эту дыру приводит девчонок? Впрочем, какая разница, Джинггуо сюда не за тем приехал.

По дороге до торгового центра Цзюань бегло указывал на основные достопримечательности города Б, который не произвел на Джинггуо особого впечатления. Немногочисленные исторические сооружения казались игрушечными: Триумфальная арка с непропорционально маленькими башенками, белые наличники на окнах краснокирпичного музея, похожего на миниатюрную крепость из мультиков, какие-то статуи на зданиях – не то греческие богини, не то эпические крестьянки и работницы. В центре города торчало уродливое строение с круглыми окошками, похожее на космический корабль. Жилые панельки, понатыканные тут и там по всему городу, хоть и отличались немного по форме от китайских, но были такие же уставшие и унылые. И народу, и вывесок на улицах было поменьше.

Наконец доехали до свежеотстроенного стеклянного торгового центра, и Цзюань указал на вывеску «Оптимус» с такой гордостью, как будто он им владел, а не держал небольшой ларек с аксессуарами для мобильных телефонов на первом этаже. Брат Дзюто отпер своим