Меркьюри - Эми Джо Бернс

Так что Уэйлон заставлял себя заниматься рекламным обзвоном не столько ради бизнеса Джозефов, сколько ради своей жены.

Рут зачастую работала в двойные смены, стараясь как можно быстрее расплатиться с ссудой на обучение в школе медсестер. И пока она отсутствовала, Марли размечала телефонную книгу. После того как Уэйлону удавалось сделать коммерческое предложение по телефону, она в течение недели посылала вслед письмо с предложением о бесплатной оценке стоимости кровельных работ. По воскресеньям они отправлялись, как выражалась Марли, «на рекогносцировку», объезжая ближайшие промышленные городки и выискивая здания, нуждающиеся в ремонте крыши.

Уэй все собирался сообщить родным, что Марли ему помогает, однако боялся, что их неодобрение омрачит радость этих воскресных дней, когда молодые супруги могли побыть вдвоем. Когда они были единым «мы». Как и в случае со старыми фильмами, что они когда-то смотрели с крыши возле кладбища, ценность этих поездок состояла в самой их тайне, в уединении от всех.

А в тяжелые и нескончаемые рабочие дни Уэйлон, вернувшись, скидывал свою грязную одежду кучкой в прихожей квартиры, затем оттирал и отмывал под душем целые слои смоляной черноты и асфальтовой пыли, после чего Марли наконец набирала ванну. Уэй залезал туда первым, она за ним, пристраиваясь к его груди спиной. И пока она вычищала ему оставшуюся грязь из-под ногтей, Уэйлон целовал ее в шею, в плечо, в мочку уха. В приливе желания Уэйлон обхватывал ее руками и, рыча ей в затылок, пытался добиться, а она смеялась:

– Полегче, парень. Ты и так уже меня накачал.

Вот это, думалось Уэйлону, и есть любовь. Когда все потребности удовлетворены. Ему казалось, в этом и состоит высший восторг ― получать то, что желаешь и когда желаешь, и взамен отдавать это другому, когда он жаждет того же. Им больше не приходилось ни от кого скрываться. Всякий раз, когда над городом проносилась летняя гроза, Уэйлон мчался домой, чтобы среди дня заняться с Марли любовью, как бы ни лупил дождь по оконному стеклу. С наслаждением и неторопливостью он снимал с нее каждый предмет одежды, пока не раздевал донага, и они медленно танцевали под какую-нибудь льющуюся из радио песню. Уэйлон любил ее на диване, на кухонном столе, в душе или просто у стены. Изо дня в день ее животик подрастал больше и больше, и Уэйлон желал ее все сильнее. Снова и снова он благодарно падал перед ней на колени… пока не заканчивался дождь и ему не приходилось возвращаться на работу.

Денег они тратили предельно мало. Питались консервированной фасолью да овощами с огородика Элизы, которые она оставляла у их двери. Смотрели по телевизору, как Штеффи Граф выигрывает Уимблдон. Играли в карты, в «Скрэббл» и пораньше ложились спать. Они не устраивали вечеринки-предрожденчика, не делали никаких объявлений в местной газете или в церковном бюллетене. На одной из гаражных распродаж Марли нашла детскую кроватку, кое-какие одеяльца и комбинезоны. Первые заработанные Уэйлом чеки они пустили на семейный автомобиль ― ярко-красный «Шевроле Citation». Совершенно непрактичную машину для поездок с новорожденным. Но оба все равно полюбили ее всей душой, несмотря даже на чудовищно большой пробег и клаксон, что ревел, как стенающая лошадь.

Они дерзнули стать счастливыми ― и действительно были счастливы.

Где-то за месяц до условного дня родов Рут вернулась с работы раньше обычного. На улице вовсю поливало ― шел уже пятый дождливый день подряд, и Марли с Уэйлоном проводили время дома, пытаясь отыскать надбавочный чек, который Уэйлон получил на шоколадной фабрике в Шэроне за установку новой системы вентиляции. Он был уверен, что, прежде чем уехать с рабочей точки, положил чек в свою папку. Вероятно, бумажка каким-то образом выскользнула. В чеке значилось всего ничего, не больше трех сотен долларов, но сейчас и эта сумма была существенной: их семейный доход как никогда зависел от погоды. День за днем шел дождь, а у них не было никакой финансовой подушки безопасности.

Рут устало опустилась за стол, вскрыла банку колы. Стянула с высокого хвоста резинку, и ее золотисто-каштановые волосы, влажные и завивающиеся на кончиках, рассыпались по плечам.

– Ну что, дети, ― обратилась к ним Рут, поскольку, по сути, они таковыми и являлись. ― Меня нынче уволили.

Марли подняла недоуменный взгляд от книги учета, Уэйлон повесил трубку.

– Как такое может быть? ― спросила Марли. ― Ты же пашешь больше всех.

– В больнице сокращения. ― Ее сестринские форменные брюки снизу потемнели от луж. ― Последней наняли ― первой турнули. Обычное дело.

– Мы поможем заплатить за аренду, ― поспешил уверить ее Уэй, хотя сейчас он сам искал и не мог найти деньги. ― Решим вопрос.

– Нет, не решишь, ― возразила Рут. ― Тут дело именно в работе. Мне придется переехать туда, где я буду востребована.

– Как же ты переедешь? А ребенок? ― с рвущим душу отчаянием воскликнула Марли. Ей было всего восемнадцать, и говорила в ней сейчас дочь. Не без пяти минут мать и не жена, а дочка-несмышленыш.

– Ты, конечно, можешь поехать вместе со мной, ― ответила Рут. ― Но в ближайших сотнях миль нет ни одной больницы, где бы были для меня вакансии. И в такую даль кататься каждый день накладно и небезопасно, тем более отработав двойную смену. ― Задумчиво помолчав немного, она повторила: ― Так что мне придется переехать. И, мне кажется, тебе было бы лучше поехать со мной.

Уэйлон не сразу даже осознал то, что сказала сейчас Рут. В ее устах «было бы лучше» прозвучало совсем не так, как обычно это высказывала его мать. Ему очень хотелось бы узнать, как Элиза разрешила бы такую ситуацию, но этого невозможно было даже представить. Было ли у нее вообще когда-то право самой принимать решение? Элиза всегда вращалась по орбите, заданной ремеслом Мика, и никогда с нее не сходила. Уэйлон внимательно поглядел на жену, опасаясь, не успел ли он с ней сделать то же самое, что Мик с Элизой.

Нескрываемый ужас на лице у Марли словно пронзил его насквозь. Им даже не требовалось это обсуждать. Если они переедут куда-то вместе с Рут, Уэйлон, разумеется, найдет какую-нибудь работу с минимальной зарплатой, ― но это и близко не лежало с теми финансовыми возможностями, что открывались перед «Джозефом и сыновьями», если он продолжит находить новых заказчиков на кровлю. Когда-то Уэй сказал Марли, что готов поехать за ней куда угодно. Говорилось это всего несколько месяцев назад, но это было еще до всех