Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

– Что такое? – Не меняя позы, Ма На с любопытством покосилась в сторону Чжу Аньшэня. – На импотента ты не похож… Вы, мужики, только на словах бойцы, а как дело до сражения доходит, так тут же сдуваетесь.

Не сдержавшись, она разразилась легкомысленным хохотом. В интимных сумерках этот ее преувеличенный смех казался совершенно излишним, в нем слышались презрение и гордыня. Чжу Аньшэнь молча подтянул к себе одеяло и снова туго запеленался.

Ма На даже расстроилась. Ее клиент оказался уродом не только внешне, его поведение тоже настораживало. В одну минуту он вдруг изменился до неузнаваемости. Неудивительно, что он не смог найти себе жену. И поделом! А вдруг он и вправду импотент, а она только что так жестоко посмеялась над ним, задев за живое? Ведь все мужчины пекутся о своей репутации, особенно в таком деле. Рассуждая так, Ма На почувствовала некоторую неловкость: ей никогда не удавалось сдержать свой язык при общении с клиентами. Чтобы снова снискать милость Чжу Аньшэня, она аккуратненько придвинулась к нему под самый бок. Но она и подумать не могла, что едва коснется его своим пальцем, как он вмиг оживет и, словно ужаленный, рывком усядется на кровати, натянув на себя одеяло.

– Эй, держись-ка лучше от меня подальше! – прикрикнул на нее Чжу Аньшэнь. – Между нами ничего быть не может!

С этими словами он снова повалился на кровать, демонстративно повернулся к Ма На спиной и заснул.

«Больной! – злобно подумала Ма На. – Настоящее чудовище!» Отчасти она даже раскаивалась, что согласилась, дура такая, поехать с этим уродом к его родителям.

Сперва они планировали провести в деревне лишь одну ночь и на рассвете сразу вернуться в город, однако домашние ни в какую не хотели их отпускать – раз уж они в кои-то веки к ним выбрались, то должны задержаться как минимум дня на два-три. Чжу Аньшэнь был в семье самым младшим, у него было три сестры, которые уже давно повыскакивали замуж. Но узнав, что из города приехал младший брат, да еще и с красавицей невестой, они все захотели полюбоваться на его долгожданную избранницу, так что, начиная со вчерашнего вечера и вплоть до утра, в родительском доме проходили непрерывные визиты сестер с мужьями. Его матушка радовалась, словно наступил Новый год, она собрала вокруг себя дочерей и все хлопотала, распределяя обязанности: кто поедет в поселок закупать спиртное и сладости, кто забьет и ощиплет кур, кто займется тестом и испечет лепешки, кто пригласит родственников и знакомых. Так уж повелось в родных местах Чжу Аньшэня – первую встречу с невестой следовало обставить со всей помпой, а родственники вдобавок должны были преподнести невесте подарки. Поэтому целый вечер Чжу Аньшэнь не находил себе места. Если бы он заранее знал, что все обернется именно так, то ни за что на свете не привез бы в родительский дом фальшивую невесту.

Чжу Аньшэнь и правда заранее не обдумал свою поездку как надо. В этот раз его поспешный приезд был вызван тем, что его уже давно болевший отец в последнее время почувствовал себя хуже. Мать, переживая, что Чжу Аньшэнь так и не застанет отца в живых, попросила дочерей позвонить ему и попросить срочно приехать домой. Сестры в разговоре стали рыдать и причитать, увещевая его: «Братец, тебе пошел четвертый десяток, нашим родителям уже снится, как они будут нянчить внуков, а ты все никак не найдешь себе жену, чтобы обзавестись семьей. Хватит уже слоняться в городе бобылем, а то дождешься, что отец так и умрет в ожидании…» Чжу Аньшэня пронзила такая душевная боль, будто в его сердце воткнули что-то острое. Он весь содрогнулся, и из глаз выкатились две крупные слезы. Он осознал, какой он плохой сын – ведь все эти годы родители и сестры терпели горести и страдания ради того, чтобы он получил образование. С большим трудом его пристроили в сельхозинститут административного центра провинции. Там давали неполное высшее образование, и учился он управлению животноводством. Ничего хорошего об учебе он вспомнить не мог, а после окончания института его распределили зоотехником на одну из животноводческих станций. Его однокурсники – те, что имели нужные знакомства и связи, – в большинстве своем устроились как надо, и только таким как он, у кого не было покровителей и кто лицом не вышел, пришлось покориться судьбе.

На животноводческой станции он с утра до ночи возился с разной скотиной. Работа его, по сути, не сильно отличалась от деревенской, и все же здесь он получал стабильный доход, что вызывало зависть у многих его земляков. Чжу Аньшэнь до сих пор вспоминал, как под руководством своего наставника помогал случать животных. Посудите сами, каково это было молодому парню, которому едва исполнилось двадцать с лишним лет и который еще никогда не держал девушку за руку, увидеть дикую сцену случки. Можно себе представить его потрясение. Помнится, тот племенной бык, который своими размерами напоминал Нюмована[14], увидев незнакомую корову и решив показать всю свою мощь, утробно взревел, ринулся к ней и горделиво закинул на нее свои передние копыта. Его детородный орган, подобно кочерге, беспорядочно тыкался в коровий зад. Испуганная телочка перебирала копытами, силясь убежать, и уже давно бы это сделала, если бы не Чжу Аньшэнь с наставником, которые преградили ей путь к отступлению. Когда же наступил ключевой момент, наставник вдруг попросил подсобить – поднять коровий хвост, чтобы быку было удобнее попасть куда следует. В тот день, когда Чжу Аньшэнь стал свидетелем того, что произошло между быком и коровой, он, помимо сильного возбуждения, в еще большей степени испытал отвращение. Особенно омерзительным ему показалось дикое мычание быка и повисшая на его морде и шее пена – от этого зрелища Чжу Аньшэня прямо там и вырвало. Наставник, который все это время недовольно щурил на него свои глазки-гусеницы и мусолил во рту сигарету, увидев, что Чжу Аньшэнь, словно баба на сносях, присел у загона на корточки, чтобы проблеваться, насмешливо процедил:

– А ты и впрямь еще сосунок, выходит. Даже не верится, что в институте ты девок не трахал.

Об этом лучше было не вспоминать. Разумеется, Чжу Аньшэнь и рад был бы делать это, тем более что по вечерам романтичная обстановка в кампусе весьма к любви располагала. Однако это оставалось