Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

– Ну-ну, типа окружному начальнику можно и пожары устраивать, а простому люду и лампы зажечь нельзя.

Чжоу Цян тут же вспылил и уже развернулся, чтобы дать Чжао Цзяню оплеуху, но тут вмешался я:

– Сколько можно, кончайте уже так себя вести, если ехать – то вместе, не ехать – тоже!

После этих слов они оба вроде как присмирели.

Чжоу Цян принялся что-то бормотать и, поколебавшись, наконец объявил:

– Мне нужно кое-что вам рассказать. На самом деле, пока Лао Тань учился в университете, он был тайно влюблен в одну девушку.

То, что Чжоу Цян именно сейчас затронул эту тему, выглядело более чем странно. Мы с Чжао Цзянем озадаченно переглянулись и почти одновременно спросили:

– В какую?

Чжоу Цян напряженно сглотнул, по всему было видно, что этот разговор доставляет ему мучительную неловкость.

– Как бы вам сказать, неужели вы сами ничего не замечали?

Мы совсем потерялись в догадках, не понимая, кого он имеет в виду:

– Кончай уже ходить вокруг да около, рассказывай скорее, в чем там дело?

Под нашим напором Чжоу Цян наконец перестал увиливать и перешел к сути.

Оказывается, тайной любовью Лао Таня всегда была нынешняя жена Чжоу Цяна. В годы студенчества он никак не осмеливался раскрыть ей свою душу, поэтому на выпускном вечере, когда их группа собралась на водохранилище, Лао Тань по секрету открыл свою тайну Чжоу Цяну, который и должен был наладить между ними мосты. Ради такого случая Лао Тань не пожалел времени и накатал длиннющее любовное послание, полное самых страстных излияний. Однако сам Чжоу Цян и во сне не мог себе представить, что, когда пригласит девушку в рощу для разговора, та вдруг прямо признается, что на самом деле ей нравится он сам. Такого поворота он никак не ожидал, поэтому, когда стали развиваться их собственные отношения, он всегда испытывал неловкость перед Лао Танем. И только когда тот женился и обзавелся семьей, на душе у Чжоу Цяна стало немного спокойнее. Все эти годы, едва он вспоминал о признании Лао Таня, в душе его все переворачивалось. У каждого из нас есть свои тайны, которые не стоит раскрывать, чтобы потом они, не дай бог, никому не принесли страданий. Я знал, что Чжоу Цян обладает определенной харизмой, перед которой девушки не в силах устоять. Но весь вопрос заключался в том, почему на это никак не отреагировал Лао Тань, которого нельзя было назвать совсем уж робким и забитым. Чжао Цзянь недовольно заметил:

– Я давно подозревал, что все его красноречие – всего лишь пшик, он обычный пустобрех. Достаточно вспомнить, как Лао Тань вел себя на свадьбе.

На сей раз вместо того, чтобы оспаривать слова Чжао Цзяня, Чжоу Цян лишь задрал голову и тяжело вздохнул:

– Если бы Лао Тань и правда женился на моей жене, то такой развязки конечно бы не случилось и, скорее всего, он был бы счастлив.

Теперь мне стало понятно, почему в тот вечер Чжоу Цяну так не терпелось вместе со мной съездить к Лао Таню. С его стороны это было вполне обдуманное желание, а что до его рассуждений о «счастье», то здесь, как говорится, было бы, да «бы» мешает.

Возможно, Чжоу Цян был прав. Для нас это короткое свидание с Лао Танем стало крайне болезненным. То, что наш бывший сосед по комнате, которого мы когда-то очень уважали, в одночасье превратился в заключенного, вызывало смешанные чувства. Чжоу Цян все что-то мямлил, пока наконец не пробормотал:

– Лао Тань, надо как-то с этим смириться.

Чжао Цзянь в свою очередь поднял вверх большой палец и добавил:

– Через двадцать лет ты еще будешь в самом соку. Считай, что борешься со злом от имени народа.

Мне хотелось как-то извиниться перед Лао Танем, но я так ничего и не сказал. Я не знал, что, собственно, говорят в таких случаях: просить прощения казалось одновременно и недостаточным, и чрезмерным, я так и не понимал, какую долю ответственности в этой истории с Лао Танем несем лично мы. К тому же было неясно, почему Лао Тань совершил это преступление именно на водохранилище. Неужели и он делал любовное признание своей бывшей жене именно там? Узнать об этом было невозможно, а спрашивать – неудобно, но перед самым нашим уходом Лао Тань совершенно обыденно обронил:

– Боюсь, вы не в курсе, но мы с моей бывшей женой по году рождения оба змеи.

Мы втроем растерянно переглянулись. Неожиданно всплыла в памяти история Лао Таня про поцелуй ядовитой змеи. Мы были шокированы, казалось, в горле у каждого застряла рыбья кость.

Интересно, что это водохранилище у местных жителей обрело вторую жизнь, ведь теперь там обнаружились так называемые развалины древней стены. Говорят, соответствующие структуры мобилизовали необходимые ресурсы для реконструкции и эксплуатации данного участка и даже вроде как подали заявку на включение его в список Всемирного культурного наследия. Так или иначе, успешно раскрытое дело об убийстве совершенно спонтанно вызвало приток туристов. И теперь на любой праздник или выходные сюда сплошным потоком едут отдыхающие. Но лично для нас путь туда точно заказан, так что пусть все эти встречи выпускников и романтические вылазки катятся к чертям собачьим.

Закон Архимеда

1

Ма На изящным пальчиком легонько потыкала Чжу Аньшэня через мягкий кокон одеяла.

Был уже второй час ночи. Притворяясь спящим, Чжу Аньшэнь лишь что-то буркнул. Плотно завернутый в одеяло, как мумия, он не шелохнулся. Ма На шумно выдохнула через нос и усмехнулась. Словно змея, очнувшаяся от спячки и приметившая в темноте добычу, она жаждала проявить все свои способности…

– Кончай прикидываться, я же вижу, что ты не спишь, – прошептала она, источая влажно-жаркий аромат женского естества.

Она выждала несколько секунд, после чего ее белоснежная рука поползла вверх по одеялу. Алые ногти пылали ярким пламенем – не далее как позавчера Ма На потратила в ближайшем маникюрном салоне шестьдесят юаней, чтобы навести марафет, и теперь по-кошачьи пошкрябывала одеяло, в которое закутался Чжу Аньшэнь, нашептывая становящуюся все более откровенной нежно-интимную дребедень.

– Я знаю все твои мыслишки.

Чжу Аньшэнь все это время молчал и никак не отвечал на столь явные домогательства. Он долго не решался повернуться к этой обворожительной прелестнице, и ему оставалось только довериться темноте одеяла.

Ма На легла на бок, пристроившись поближе к Чжу Аньшэню, и продолжила не без обиды шептать:

– Давай же, войди в меня, ты так всхрапываешь,