Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

семьей вкалывал в поле. Чжу Аньшэнь старался побыстрее поужинать, после чего быстро покидал столовую и летел прямиком к комнате, где набирали кипяток. Там он безошибочно выуживал из пестрой кучи два термоса Сяо Сяохун (на них были стикеры с ее именем и курсом). Иногда он еще прихватывал и два термоса подруги Сяо Сяохун, которая жила с ней в одной комнате. Втихаря он наполнял их термосы кипятком, а затем, неся в каждой руке по две штуки и чуть ли не подпрыгивая от переполняющей его энергии, возвращался назад. Женское общежитие располагалось прямо напротив мужского, день-деньской по нему сновали разряженные красотки, притягивая взгляды парней, которые, глядя на них, уносились мыслями далеко-далеко. Уже на лестнице, ведущей в темный узкий коридор, разливался чудный аромат косметики. Чжу Аньшэнь своим поведением напоминал прекрасно обученного доставщика воды – не глядя по сторонам, он топал прямо вперед, и даже если ему встречались одногруппницы, он их словно не замечал. Наконец, боясь лишний раз вздохнуть, ставил термосы у нужной двери. Освободившись от ноши, Чжу Аньшэнь с облегчением поворачивался на сто восемьдесят градусов и, словно постучавший в чужую дверь хулиганистый мальчишка, побыстрее убегал. При этом изо рта у него вырывалось подобие залихватского свиста, словно он выполнил очень важную миссию.

Однако его деятельность по доставке термосов долго не продлилась, поскольку насмешницы-девчонки, сдобрив эту пикантную новость соответствующими приправами, очень быстро разнесли ее по всем углам. Сперва эта новость преподносилась в весьма позитивном ключе. Они говорили: «В нашей группе появился живой Лэй Фэн[15], призываем всех парней брать пример с Чжу Аньшэня». Но потом высказывания приобрели неприятный характер, и одногруппники заговорили уже по-другому: «Жаба мечтает отведать лебяжьего мяса, разве это не смешно?..» Несколько парней, которым очень нравилась Сяо Сяохун, теперь воспринимали Чжу Аньшэня как разбойника с большой дороги, который покусился на их богатство. Переделав имя Квазимодо из романа Гюго «Собор Парижской Богоматери», они даже придумали Чжу Аньшэню ехидную кличку Чжузимодо. Поэтому теперь меж собой они говорили: «Смотрите-смотрите, как страстно Чжузимодо копирует Лэй Фэна… Чжузимодо снова отправился угождать… Чжузимодо влюбился в нашу прелестную Сяо Сяохун».

Как-то раз во время вечерней самоподготовки один парень, изображая прелестную деву, тонким пронзительным голоском обратился к своему соседу по парте: «Квазимодо, я красивая?» Тот моментально ему подыграл: «Даже очень, Эсмеральда!» Все вокруг на миг остолбенели, а после разразились громким хохотом… Когда все успокоились, то из угла неожиданно раздался гневный голос: «Эй вы, это уже слишком!» Это была Сяо Сяохун. Ее лицо выглядело жутко: словно вымороженное на ветру, оно побледнело почти до синевы. Никто и никогда не видел ее в таком состоянии. После этого случая все заметили, что Сяо Сяохун больше не оставляет свой термос у входа в комнату, где набирали кипяток, она его вообще нигде не оставляет, предпочитая, словно сокровище, всегда носить с собой, чтобы ни у кого не возникало соблазна поухаживать за ней.

В то время единственным убежищем для Чжу Аньшэня стала его затянутая москитной сеткой кровать. В свободное от занятий время он укрывался там, поэтому соседи по комнате видели лишь его размытый силуэт, напоминавший фигурку набожного монаха, медитирующего, отвернувшись к стене. Чжу Аньшэнь никогда не заговаривал первым, и даже если другие обращались к нему по какому-то делу, он ничего не отвечал, словно онемел. Он постоянно торчал в своем маленьком пространстве за пожелтевшей от времени сеткой, читал книжки, слушал маленький радиоприемник или просто бездумно смотрел в одну точку. Он практически перестал участвовать во всех коллективных мероприятиях, и со временем одногруппники почти забыли о его существовании. В тот период единственным увлечением Чжу Аньшэня было пойти перед самым отбоем на стадион и как следует там выбегаться. Он нарезал круг за кругом, развивая предельную скорость, пока с него не начинал ручьем лить пот. Он сторонился всякого, кто пытался завести с ним беседу. Только в полной тишине на темной гаревой дорожке он чувствовал, что одиночество его отступает – здесь его окружал свежий воздух, а над головой высилось такое же, как в родной деревне, бездонное темно-синее небо. Иногда, когда на его хмурое, тревожное лицо падал лунный свет, он прикрывал веки и бежал в темноте, полностью отдаваясь своим чувствам. Только в такие моменты ему удавалось отогнать выпавшие на его долю испытания, забыть о злобных взглядах и постоянных насмешках окружающих. Он никак не мог понять, почему Всевышний послал его на землю именно в таком облике и почему их так называемый ученический коллектив студентов, приехавших из самых разных уголков страны, за исключением доброй Сяо Сяохун, оказался таким жестоким и высокомерным. Лица окружающих все как одно казались ему по-звериному хищными и полными ненависти.

Первая любовь Чжу Аньшэня, а лучше сказать, его тайная и неразделенная студенческая любовь, погибла, не успев родиться.

2

Когда Ма На проснулась, мужчина, с которым она делила кровать, уже куда-то ушел, оставив после себя разоренное лежбище, напоминавшее собачью лежанку.

Ма На, звучно зевая, стала томно натягивать на себя одежду. Она надела кремовый кашемировый джемпер, чей вырез сердечком пусть и не был слишком глубоким, но зато выгодно подчеркивал ее гордо выпирающую полную грудь. Ее бедра обтягивала сиреневая полосатая юбка-карандаш средней длины. Наряд дополнили телесного цвета чулки, а также тонкий черный ремешок из кожи с брутальной металлической пряжкой, который подчеркивал стройность ее фигуры. На самом деле сегодняшний наряд был куда более сдержанным, нежели тот, что Ма На носила обычно. Оплачивая ее услуги, Чжу Аньшэнь выдвинул одно-единственное условие – никаких вызывающих костюмов. Поэтому перед поездкой Ма На хорошенько потрудилась над своим гардеробом, чтобы выглядеть как приличная девушка. Она даже не осмелилась нанести макияж, оставила только маникюр. Сказать по правде, Ма На претило само выражение «приличная девушка», уж больно оно контрастировало с «падшими женщинами», к числу которых относилась она сама. Словно речь шла о хорошем и плохом, о красивом и уродливом, о настоящем и фальшивом.

Хотя, пожалуй, иной раз – крайне редко – ей тоже вдруг хотелось стать «приличной девушкой», чистой и невинной, которая живет себе честно и в которую никто не тычет пальцем. Однако жизнь Ма На походила на сточную канаву, соскользнув в которую она вымазалась с головы до ног. Давным-давно, повинуясь воле родителей, она, совсем еще молоденькая, впопыхах вышла замуж за мужчину из соседней деревни. Только после свадьбы она поняла, что ей в мужья достался горький пьяница, который без ста грамм своего