Сто провальных идей нашего лета - Екатерина Геннадьевна Боярских

временно оставлю бобра в покое, потому что бобёр в это время в городе радует собою стоматолога. А стоматолог радует бобра. А мы тусуемся в Таёжном. И в процессе тусняка мы освоили приятный сердцу географический объект — озеро на станции Подкаменная. Я колыхалась на берегу, Ариша плавала на шпале (да-да, шпалы плавают) и входила в роль рыбы Пумбрии (пароль: «А ты часом не зок-рыба?», отзыв: «Как можно, Пумбрия я!»), Марта осваивала роль Жёлтого Бады (мирно пасётся в одуванчиках). Постепенно стало очевидно, что надо вывезти туда поколение ныкст целиком, сколько под руку попадётся. Ариша так хотела играть Пумбрию, что не обращала никакого внимания на отсутствие камеры и штатива. Марта паслась в одуванчиках и мечтала продолжить это в следующий раз в обществе Агаты. Агата, мы чувствовали это, тоже била копытом где-то далеко от нас, в стоматологическом кресле...

Короче, звёзды сложились так, что вскоре у меня было четыре девочки, горячо желавших плыть на шпале не абы как, а как зоки, показательно плыть на шпале, плыть актёрски. Четыре девочки у меня было — и крайне, предельно неудачное расписание электричек. Я сразу поняла, что либо мы с четырьмя девочками заедем, но не выедем, либо выедем, но не заедем. И мы сразу подумали про машину.

Так вот, на следующий день Илья повёз меня и четырёх девочек на озеро снимать кино про зоков гламурным фотоаппаратом со стразами. После того, как мы дверяжили окружающую среду болота во имя его, выбора ему никакого не оставалось.

Если вы взяли напрокат кучу девочек, есть несколько фраз, которые вам не хотелось бы услышать с заднего сидения. Например, «Мне нужно постирать носки прямо сейчас!» — эти слова отлично прозвучали в исполнении Агаши. Я по наивности ещё и уточнила, почему. «Они окровавлены!» — было мне ответом. Я побоялась продолжать диалог, потому что когда ребёнок так повышает градус каждой репликой, любопытство может дорого обойтись старшему товарищу. Впрочем, мыло в машине было. Были также цепи, сапоги и лопата. Так что Агаша при желании могла бы постирать носки, не выходя за дверь, а я могла бы посадить её в сапог, например. И обмотать цепями. Но я этого не сделала — меня отвлекла жизнь.

Золотую хитовую реплику, которую никто никогда ни при каких обстоятельствах не хотел бы услышать, везя чужих детей на озеро, минут через десять бодро выкрикнула Жирафон Сашенька:

— ...Смотрите все, Агата умерла!

Она думала, мне будет смешно. Но мне не было. Два дня назад я легла спать, а Марта с Аришей в спальниках упокоились на чердаке. И вот я слышу наверху звуки борьбы: бум! шмяк! — и отчаянный детский вопль: «А-а-а-а!» Выбегаю с колуном...

— Да это она мне массаж делает...

С другой стороны, после этого смелого заявления я уже сквозь пальцы смотрела на все эти «меня тошнит», «железная бутылка меня по голове ударила», «я не могу держать на коленях этих двух», «я вас всех ненавижу» и «это была очень плохая идея — поехать на озеро». Слушая все эти выпады, я думала «зато Агата жива» — и улыбалась лучезарнейшей из улыбок.

На озере было людно. И очень холодно. Полузатонувшая шпала дрейфовала в центре водоёма.

Я знаю, чем продолжить, но продолжу всё равно бобром. Как выяснилось много позже, Агату удалось отправить с нами в дальний путь не сразу. Она отправилась в путь только тогда, когда Сашка сказала ей, что положила в её рюкзак мини-колбасы в красивой фабричной упаковке. Колбасы грели её сердце обладанием. Поехать на озеро, владея колбасами, — именно это заставило Агашу проснуться и присоединиться к флешмобу.

К сожалению, она потеряла контроль над имуществом на промежуточной стадии, когда я перепаковывала рюкзаки. К ещё большему сожалению, я перепаковала продукты к себе. Без особого смысла, коряво, так уж вышло. А ей положила полотенце и тапочки-шлёпки. И вот, когда мы шли к машине, Агата открыла свой рюкзак и была оскорблена в лучших чувствах. Она хотела обладать колбасами, а колбасы украдены! Вместо колбас её обманом заставили нести какие-то невразумительные шлёпки!

Недолго думая, Агата выкинула из рюкзака все вещи. Вслед за ними последовал и сам рюкзак. Поэтому, когда мы высадились на озере, она уже достаточно давно ненавидела окружающий мир и хотела утешиться купанием, но вместо этого утешилась аллергией на холодную воду. Но я ещё успела пережить свою звёздную педагогическую минутку, когда она ещё до купания подбежала ко мне и спросила:

— А в чём я в воду пойду, в кроссовках, что ли?

— Зачем же, обувь есть, — и я протянула ей те самые шлёпанцы, которые она полчаса назад в таком остервенении выкидывала из рюкзака. Агаша — уникальное существо, она оценила иронию судьбы. Но только после того, как вытребовала назад колбасы.

Так вот, Агаша с её аллергией сначала сидела под полотенцами, а потом хотела утешиться продуктом. Но это было не совсем уместно, потому что к тому времени к нам пришли подкаменские дети. Сначала они подходили с вопросом «Можно мы на бронежилете поплаваем?» — надувной жилет в виду имели. А потом подошли к костру погреться. В общем, их было штук семь. И четыре исконных. Поделили скудный запас еды по-коммунарски, никто не наелся, а тут в центре композиции Агаша с колбасами, и все на них смотрят.

Вот тут-то нам и пригодился фотоаппарат со стразами. Я немедленно вошла в роль режиссёра, и мы стали снимать эпизод «Зок, отдай колбасы!». Агата просто жила в кадре. Я никогда не видела такого убедительно жадного, такого победительно обаятельно жадного зока. Ариша, владеющая кунг-фу, бежала за зоком в лес — и возвращалась без колбас, без кунг-фу и сильно покусанная. Зок же сидел в одуванчиках, владея колбасами и лелея их. Марта делала робкую, но хитрую попытку изъять колбасы — и убегала, посрамлённая.

Как раз в это время великовозрастные местные жители на другой стороне озера бросили в свой костёр покрышку. Я этого не видела, потому что стояла в уникальной позе, которую лучше подробно не описывать, служа сама себе штативом, и зычным голосом давала инструкции:

— Зок-один, лелей колбасы! Зок-два! Ты подкрадываешься! Стоп! Зок-два! Отдай себе отчёт, чем именно ты подкрадываешься! Лицом подкрадывайся, лицом!

И вот в момент, когда Агата ярко и гениально играла страстное нежелание зока расставаться с колбасами, наши декорации заволокло чёрным дымом.

— Отлично, зок! — одобрила я. — Ты прям дымишься!

— Это покрышка горит, — проинформировали меня