Карнавал судьбы - Кристиан Гарсен

— Нет-нет, — ответила она, коротко рассмеявшись, — я не знакома с вашими снами. Но вот вы, может быть, получили через них часть содержания нашей беседы еще до того как мы познакомились — такое, знаете ли, случается. Легкие предчувствия, знаменательные совпадения — так называл это Юнг[35]. А Клодель[36], если не ошибаюсь, назвал «восторгом случая». Красиво сказано.

Марьяна вернулась с двумя чашками кофе, лицо у нее было еще немного помятым от сна, перед полузакрытыми глазами свисали каштановые пряди.

— Но звоню я вам по другому поводу, месье Трамонти. Вот, у меня записано: Джеймс Эдвард Чен, он живет в южной части Манхэттена, на Бэнк-стрит, 137. Когда вы отправитесь?

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Глава 12

Вечное возвращение того же (или похожего)

«В последние годы в Великобритании отмечено не менее тридцати новых случаев фенил-кетонной мутации. Организм новорожденных, страдающих хромосомной недостаточностью такого типа, не вырабатывает некоторые вещества, которые обычно содержатся в крови. (…) В частности, гены таких детей не позволяют расщеплять фенилаланин. В результате ребенок рискует заболеть эпилепсией и экземой, волосы у него приобретают пепельный цвет, а с возрастом могут развиться заболевания психики»[37].

Едва заняв свое место (номер Е10) в самолете, я принялся рассеянно листать прессу — сначала убаюкивающе бессмысленный журнал компании Air France, затем газету Le Monde, тогда-то мне и бросился в глаза этот отрывок из статьи о генетических заболеваниях. Не могу сказать, что меня очень уж удивило это совпадение. Просто сказал себе: «Ну вот, у Шеридана Шенна всего лишь была не в порядке структура хромосом, поэтому он и страдал психическим расстройством, хотя я в этом и сомневался немного (маленькая ложь: в действительности как раз та статья заставила меня немного в этом усомниться — но ведь обманывать себя легко и приятно). Ему не помогли бы ни кто и ни что, он был безумен, вот и все. Возможно, он, прежде чем сойти с ума, рылся в старых книгах у букинистов и случайно нашел сборник стихов моего прапрадеда, ведь пара экземпляров могла сохраниться где-нибудь, почему бы и не в Шотландии? Может быть, он в то время изучал итальянский язык и, кто знает, эта книга запомнилась ему, потому что стала первой, которую он смог прочитать на языке оригинала: нужно сказать, итальянский там, если честно, не слишком сложный. Что же касается того, что ему были известны фамилия моего отца, обстоятельства его смерти, а также имя его сына — такое же, как у его прадеда-поэта, — у этого тоже может быть какая-нибудь правдоподобная причина. Не знаю, какая, но что-либо такое могло быть ему известно. А с другой стороны, все это могла сочинить Шошана Стивенс: возможно, это ей попался на глаза в букинистической лавке сборник стихов, выглядит-то она довольно начитанной. Либо же прав Шуази-Легран: просто Шошана Стивенс была знакома с моей матерью, от нее все и узнала. Почему бы нет, ведь мама умерла от рака в 1981-м, то есть примерно тогда, когда Шошана Стивенс познакомилась с Шериданом Шенном. В последние годы она много путешествовала по работе (была турагентом). Она часто бывала в Великобритании, в том числе, возможно, в Шотландии — точно не помню. Вполне могла повстречать там Шошану Стивенс или даже Шеридана Шенна, почему бы нет, и рассказать ему либо ей историю своей жизни». Но зачем же тогда Шошана Стивенс явилась ко мне? Какой у нее интерес в этом деле? Бегло пролистывая рубрику «Деньги» в Le Monde, с котировками CAC 40[38] и всяким таким прочим, раздумывая попутно о маниакальном упорстве, с которым газеты промывают нам мозги, внушая желание разбогатеть, я еще раз попытался сделать выбор между слепой верой и полным отрицанием, и в этот конкретный момент недоверчивость победила. Но по большому счету, вылететь в Нью-Йорк я решился не потому, что Шуази-Легран поручил мне написать там репортаж, а с легкой руки Шошаны Стивенс, поведавшей немыслимую историю о призраках и переселении душ.

Вспомнился отец, мой настоящий отец: все мое детство прошло под его фотографией на буфете в гостиной — там он был с экипировкой альпиниста, бронзовый от загара, улыбающийся. Мне кажется, реальное присутствие отца не так уж необходимо ребенку, гораздо важнее присутствие символическое. Уж этим-то я не был обделен, мама говорила о нем не переставая. Он был герой — наверное, как все исчезнувшие отцы, но у моего папы героизма было на чуточку больше — благодаря обстоятельствам его смерти. Во-первых, произошло это высоко в горах, причем не абы каких горах, а на Монблане. Человек, в одиночестве противостоящий такому буйству стихии, выглядит глубоко романтично. Во-вторых, погиб он, торопясь на помощь другому человеку, наверняка пустоголовому, но все же человеку, и он его все-таки спас, укрыв своим раздробленным телом, а тот отделался переломами и легким обморожением. Вот это все я слышал тысячи раз, с кучей подробностей. Впоследствии я дважды предпринимал попытку воссоединиться с отцом по ту сторону смерти. Сначала отправился на место того несчастного случая, в расселину, где сошла лавина, — в хорошую погоду там вполне безопасно. Позже, когда мне было около двадцати, увлекся сеансами спиритизма, о которых потом упомянул Шошане Стивенс, — мне представлялось, что во время этих сеансов мы с ним общаемся.

Что касается Джеймса Эдварда Чена, младенца, родители которого, по информации Шошаны Стивенс, приехали из Китая, я говорил себе, что встреча с ним, конечно, ничего не даст. Предположим, найду я его, и что делать дальше? Совершенно непонятно. Шошана Стивенс сказала:

— Просто будьте там, этого достаточно. Кровные узы сложнее, чем вам кажется. Вы единственный из живущих ныне потомок всех тех жизней, которые прожил до своего рождения этот ребенок. Уже само ваше присутствие рядом, которое он сразу вполне осознает и немедленно упрячет в глубинах своего существа, чтобы никогда о нем не вспомнить, позволит оградить его от мучений, погубивших Шеридана Шенна. Механизм там очень сложный, детали мне самой не очень понятны, но я знаю, что именно это вы и должны сделать: подойти к нему, сказать ему, если захотите, что-нибудь, прикоснуться рукой — не важно, делайте что хотите, но