Четверть века назад. Книга 1 - Болеслав Михайлович Маркевич

– Вы, княгиня Шастунова, насплетничали на бедную девушку и теперь боитесь, чтоб она вам не наделала скандала… «mille roubles» готовы дать, чтоб его не было… Извольте, скандала не будет… и рубли ваши в кармане у вас останутся, – презрительно промолвила Ольга. – И не для вас я это делаю, прямо говорю, а для отца моего, на службе которого это могло бы отозваться… Да и то! – и она высокомерно качнула головой. – Одним словом, скандала не будет, потому что я не хочу. Но для этого вы должны сделать то, что я вам скажу.

Аглая Константиновна продолжала глядеть на нее, непомерно расширив зрачки и решительно не чувствуя себя в состоянии понять, как эта «девчонка», состоявшая у нее на побегушках, 12-«une autre Надежда Федоровна comme position»-12, – какими чудесами преобразилась она вдруг в эту дерзкую, решительную, «командующую ей» особу… И эти «сорок тысяч дохода», о которых она говорит… откуда это, что?.. «Во сне это или наяву я слышу?» – проносилось в голове Аглаи.

А в то же время она чувствовала себя в полной власти этой особы… Ей бы следовало окрыситься, протестовать против этой 13-«insolence», смутно сказывалось в ее сознании, следовало remettre cette donzelle à sa place»-13… A она, беспомощно ворочая зрачками и не отводя их от барышни, могла только выговорить робко и покорно:

– Что же я должна сделать, Ольга?..

– Скажитесь больной не на шутку, лягте в постель, – «закомандовала» тотчас та, – прикажите даже, чтобы послали за доктором в город, – он сам в постели второй месяц и не будет, – все равно, все будут знать… Вы скажете, что вам очень хочется видеть наш спектакль, но так как вы не можете на нем быть, то вы просите отложить его на несколько дней… С гостями вашими жениховаться вам очень не для чего: из важных уж никого нет, некоторые мужчины только… ваш молодой граф уезжает сегодня утром, я знаю… Я с своей стороны скажу, что охрипла и что мне нужно с отцом в город дня на два. А в это время и остальные отсюда разъедутся… да и мне самой будет уже не до спектакля, – многозначительно протянула Ольга, – таким образом никто ничего не будет знать, и мы разойдемся с вами, как порядочные люди.

– 14-Mais, Olga, ma chère, – жалобным голосом пискнула вдруг Аглая Константиновна, – мне очень скучно будет лежать в постели, si je t’ écoute-14!..

– Вы предпочитаете «скандал»? – коротко отрезала на это барышня.

Аглая испуганно заерзала на своем диване.

– 15-C’est vrai, что я сегодня в самом деле совсем, совсем больна от всех этих сцен, – заговорила она, как бы вспомнив вдруг, и тут же взялась за платок – утирать чаемые слезы, – le repos me fera du bien… Mais, Olga, ma chère, я не могу никого не принимать, мне нужно… Le jeune comte, par exemple-15, должен быть ко мне проститься.

– Да, – сказала Ольга, – он меня даже просил сказать вам и ждет, когда я приду с ответом. Этому я сама скажу, что нужно… А если monsieur Зяблин будет приходить к вам чай пить, – она взглянула на княгиню и свысока улыбнулась, – так это тем лучше: он, выходя отсюда, будет так усердно испускать вздохи, что напугает каждого насчет вашего здоровья.

Аглая опустила глаза не то стыдливо, не то самодовольно. Страх «скандала» нисколько не мешал тому сюсюкающему чувству нежного томления, которое неуклонно испытывала сорокалетняя барыня при одной мысли о страсти к ней «бриганта»…

– А теперь прощайте, княгиня, – молвила, вставая, Ольга, – примите мою благодарность за все ваши ко мне милости, прошедшие и настоящие, – подчеркнула она с коротким ироническим смехом. – Лину поцелуйте, если я ее не увижу… ей теперь не до меня, я знаю!.. А князю Лариону Васильевичу посоветуйте поостыть немножко – в его годы юношеский жар никуда не годится…

– 16-Olga, ma chère, – воскликнула на эти слова, как бы внезапно проснувшись, Аглая Константиновна, – il doit t’être arrivé quelque chose de très heureux, что ты вдруг стала говорить теперь avec tant d’assurance-16?

– Может быть… Не увидите, так услышите! – громко засмеялась на это барышня, поклонилась и вышла.

XX

В первой гостиной застала она графа Анисьева; он, опустив голову и крутя усы, в раздумье ходил в ожидании ее по комнате.

– Княгиня одна, можете идти к ней, граф, – сказала Ольга с порога.

– Какой сеанс у вас был продолжительный! – молвил он, подходя и улыбаясь.

– Да, – ответила она, улыбаясь тоже, – продолжительный… и решительный, – для меня по крайней мере.

– А что?

– Я уезжаю отсюда.

– Уезжаете!..

– С тем, чтобы никогда сюда не возвращаться.

На лице флигель-адъютанта изобразилось изумление и какое-то беспокойство.

– Что же это… ссора? – проговорил он уже шепотом.

Ольга помолчала чуть-чуть, глянула ему в лицо…

– Я вам скажу, потому что это вам, я думаю, пригодиться может, – начала она, озираясь затем, – моего отъезда требует этот противный старикашка, князь, дядя Лины… Он, надо вам сказать, препламенный… он и за мною одно время ухаживал… Только главная его страсть – княжна… вы можете вообразить, родная племянница!.. И он теперь рвет и мечет и всякие средства употребляет, чтоб она ни за кого не вышла замуж, ни за вас, ни за этого Гундурова… Я это давно заметила, и когда княгиня начала мне говорить о вас, – еще далеко до вашего приезда сюда, – я ее предварила об этом, и что он наверное будет отсоветывать и возбуждать Лину против вас. Все это, разумеется, я говорила ей под величайшим секретом, и она клялась и божилась не выдавать меня… И вдруг по своей непроходимой глупости и трусости – вы, я думаю, сами поняли, что это за женщина! – она возьми да и бухни все это прямо в лицо князю, который сказал ей что-то насчет этого ее protégé, Зяблина, – лукаво подчеркнула барышня, – и тут же испугалась и выдала меня руками и ногами… Он само собою рассвирепел… И вот я, как Агарь, – кажется, ее Агарью звали, эту, которую прогнали, вы знаете, в Священном Писании? – удаляюсь теперь в пустыню… – И Ольга Елпидифоровна весело засмеялась. – Да, вот еще: Гундуров этот чрез свою тетку просил сегодня руки княжны, но ему самым решительным образом отказали… Впрочем, старуха вам